Ему ответили ликующими криками.
Диас выпрямился и оглядел пустую часть моста. Усиленная оптика визора показывала ему то, что человеческие солдаты пока не могли видеть. Следы тепла и движения в дыму.
Враг приближался.
— Какого чёрта ты делаешь, парень? — воскликнул Пирс.
— Я мог бы спросить то же самое у вас, — ответил Гари.
— Что?
Я сказал: «Я мог бы спросить то же самое у вас», ваши небылицы расходятся…
— Дерьмо, парень! Опусти голову!
Гренадёр втащил его в укрытие. Они находились в траншее в пятидесяти метрах за линией баррикад у моста. Колонна танков «Карнодон» и «Медуза» с грохотом прокатилась мимо, выбрасывая выхлопные газы и двигаясь друг за другом к началу моста. Обстрел, казалось, ослаб, но лазерные разряды продолжали мелькать и трещать над головой.
— Передовая не место для тебя, — прорычал Пирс. Он заряжал гранаты в Старушку Бесси. Вокруг них солдаты из девяти разных полков, все до единого грязные, готовили оружие к бою.
— А раньше это не было передовой, — сказал Гари.
— Закрой свой умный рот, — рявкнул Пирс.
— Не было. Я опрашивал людей из рабочих бригад на укреплениях, — сказал Гари. — Затем всё это началось.
— Ну вот что будет дальше, — сказал Пирс. Он зарядил последнюю гранату, и повернулся посмотреть на Гари. — Ты пойдёшь по этой траншее обратно к линии связи, а затем уберёшь свою задницу отсюда. Просто беги. Восток. К Гару. Не останавливайся. Не оглядывайся. — Он поднял правую руку, и его указательный и средний пальцы сделали быстрые движения, похожие на маленькие ножки.
— Спасибо, я в порядке, — сказал Гари. — Весь порт является целью. Я в порту, я нигде не в безопасности.
— Не заговаривая мне зубы, — сказал Пирс. — У нас есть около десяти минут, прежде чем это место превратится в полное ведро дерьма, так что делай, как я тебе говорю.
— Я слышал, что вы рассказывали истории о себе, — сказал Гари.
— Что? О, да отвали. Солдатские байки.
— Вы можете наговорить за целый полк. От кого только я уже сегодня их не слышал. Вы, мифический солдат, стоите один, но благодать Императора…
— И что здесь не так?
Гари пожал плечами.
— Я… Я имею в виду, это… Это прилизанная версия. Всё благородно и героически. Это было не очень благородно, когда мы находились там.
— Ты глупый маленький засранец, Гари, — сказал Пирс. Он выплюнул немного пыли. — Я никогда не говорил, что это я. Я никогда не говорил: «Я сделал это». Я сказал, что это какой-то гвардеец по имени Пирс. Это называется моральное состояние, маленький засранец. Это поднимает дух. Я тебе всё это рассказывал.
— Вы рассказывали мне, что солдаты лгут.
Пирс поморщился.
— Это правда. И вот что я тебе скажу, парень, она пришла за мной, разве нет? Она пришла и спасла меня, разве нет?
— Митра?
— Да, маленькая какашка.
— Не знаю, что именно это было. Зато я знаю, что это не было чудом, — сказал Гари.
— Скажи это моей заднице. И себе. И демоны тоже были, помнишь? Ты видел их своими собственными чёртовыми глазами!
— Я не знаю, что и это было. Вражеское биологическое оружие. И уж точно не доказательство божественной деятельности.
— О, заткнись уже!
Олли Пирс мгновение кипел от гнева, потом поправил кивер и свирепо посмотрел на него.
— Оглянись. Посмотри на дерьмо вокруг себя, парень. Вот как выглядит самый край. Самая грань. Вот как это выглядит, когда ты так отчаянно цепляешься, что на твоих пальцах не остаётся кожи. Именно в такие моменты это имеет самое большое значение. Именно в такие моменты и становится видна разница между жизнью и смертью. Ты хватаешься за всё, что можешь, чтобы воспламенить свой дух. За что угодно. Правда, ложь, это не важно. Ты используешь всё, что можешь, чтобы продолжать двигаться вперёд, и делишься им с теми, кто рядом с тобой. Что бы у тебя ни было, понимаешь? Всё, что поможет тебе сделать ещё один шаг. Вот как ты живёшь. Вот как ты побеждаешь. Вот как ты выживаешь, и как твои друзья и твои товарищи выживают вместе с тобой, и поэтому вы все можете потом рассказывать славные истории и придумывать ещё больше дерьма, чтобы помочь вам пережить грядущие дерьмовые бури.
— Пирс, это довольно циничный способ…
— О, да вали ты на хрен, ты, мелкий высокомерный историк-говнюк, и забери с собой своё благочестивое мелкое мнение о том, что значит истина и история! Именно твои охренительные книги об истории и доказывают мою правоту! Сила мифов, лжи и грёбанных историй помогла нам пережить тридцать грёбанных тысяч лет дерьма, так что я рискну заявить и предположить, что это довольно эффективная чёртова формула!