- Я помогу тебе, Верочка, мы уедем.
- Как ты мне поможешь, Мишель, нет иного пути спасения, кроме самоубийства.
- Не говори так, Вера, ты терзаешь мне сердце. - Он обнял ее и начал страстно целовать.
- Вера, ради тебя я готов на все. У меня есть идея. Смотри, вот у меня имеются две написанные карандашом записки барона, записки о получении со склада продовольствия и фуража. Я оставлю только подписи барона, все остальное я сотру.
Он торопливо присел к столу и принялся за работу: вытер резинкой текст и осторожно вписал новый.
- Я умею подделывать почерк, не правда ли почерк барона?
- Правда, не отличишь, - сказала Вера.
- Теперь в одной записке предписывается выдать мне крупную сумму денег, а в другой - оказывать всяческое содействие в моей командировке в Китай вместе с госпожой Голубевой.
Ружанский засмеялся.
- Вера, мы будем с тобой жить в Париже, будем ходить в ресторан “Максим”.
- Господи, неужели кончится кошмар? - сказала Вера. - Мишель, надо спешить, ты должен сейчас идти. К Бочкареву, зная его характер, лучше всего идти вечером, он побоится так поздно беспокоить штаб.
89. Сцена
Бочкарев долго хмуро разглядывал записку.
- Отчего писано карандашом? - спросил он.
- Это узнаете у его превосходительства, - ответил Ружанский. - Его превосходительство часто пишет карандашом.
- Распишитесь, - сказал Бочкарев и полез в сейф за деньгами.
90. Сцена
Вернувшись домой, Ружанский высыпал деньги на стол перед Верой.
- Милая, - сказал он, радостно обняв ее, - милая, Бог нам помог, мы спасены. Любимая, славная моя, роскошная моя женщина, прекрасная моя.
Он начал жадно целовать ей руки, ноги, лицо.
- Мишель, - сказал Вера, освобождаясь из его обьятий, - у нас впереди будет много времени, теперь надо спешить. Лучше всего, если мы выедем из лагеря порознь. Я поеду в госпиталь и буду там тебя ждать. Это не вызовет подозрений, барон меня туда послал. Ты заедешь за мной.
- Я уеду после дивизионной вечерней молитвы, - сказал Ружанский. - Если меня не будет на вечерней молитве, то это вызовет подозрение. Выпьем за удачу, у меня остался коньяк. Он вынул бутылку из шкафа, разлил.
- За удачу и нашу любовь, - сказала Вера.
Они выпили и поцеловались.
91. Сцена
Утром, придя в штаб, я застал скандал в разгаре. На барона страшно было смотреть. Перед ним стоял Бурдуковский и бледный Бочкарев.
- Бежали? - кричал барон.
- Подлецы, дураки, я тебя велю сечь до крови, - кричал барон казначею.
- Ваше превосходительство, - бормотал казначей Бочкарев, - опасался ночью беспокоить ваше превосходительство.
- Утром он прибежал ко мне, - сказал Бурдуковский, - доложил о своих подозрениях. Подлог раскрылся. Однако, ваше превосходительство, записка, верно, мастерски подделана.
- Фальшивомонетчики, воры, подлецы, - чуть ли не стонал от ненависти барон, - схватить подлецов!
- Ваше превосходительство, - сказал вошедший Сипайлов, - по какой дороге искать беглецов выяснилось быстро. Ружанский не может миновать поселок Бравенхат, там его ждет Голубева.
- Арестовать ее немедленно! - закричал барон. - Арестовать ее и Ружанского и доставить их в штаб! Я клянусь порадовать своих людей такой казнью предателей, что сам дьявол в своей мрачной преисподней содрогнется от ужаса.
92. Сцена
Мне пришлось по приказу барона участвовать в аресте Веры Голубевой. Точнее, арестовывали Сипайлов и Бурдуковский, я же присутствовал. Вера восприняла свой арест спокойно, так показалось, во всяком случае: села на стул, опустив голову.
- Будем ждать вместе твоего женишка, - захихикал Сипай лов.
- Давно уж должен быть. Видно, в темноте заплутал, сбился с дороги. Полтора часа ждем.
Наконец, показался Ружанский, его окружили, сбили с коня, связали. Связали Веру. Обоих, бросив в телегу, повезли.
93. Сцена
- Зачем ты это сделал, щенок? - закричал барон Ружанскому, когда того поставили перед строем дивизии.
- Ты изменил своему Отечеству, ты изменил присяге, ты изменил государю.
- Я это сделал ради любимой женщины, - пробормотал разбитыми губами Ружанский. Перед строем дивизии выстроили женщин.
- Ваше превосходительство, - сказал Бурдуковский, - я велел привести всех служащих в госпитале и в швальне и прочих местах женщин, чтобы они смогли в желательном смысле влиять на помышляющих о побеге мужей и прочих мужчин.
- Кара будет ужасной, - сказал барон. - Перебить ему ноги, чтоб не бежал.