- Коля, я большая грешница, достойна ли я этого нового неба? Я великая блудница, разве ты не брезгуешь мной?
Я поклонился и поцеловал ее в лоб.
- Поцелуй меня в губы, - сказала Вера.
Я поклонился и поцеловал ее в холодные губы.
- После матери моей ты теперь самый близкий мне человек, - сказала она. - Но неужели Господь простит мои великие грехи?
- Господь милостив, - ответил я, - все мы, живые люди, грешны, за исключением злодеев, которые не чувствуют сердцем своим греха. Злодеям нет Божьего прощения.
95. Сцена
Через несколько дней, когда Вера окрепла, я проводил ее в небольшой монастырь при русской консульской церкви.
- Будь осторожна, оставайся незамеченной, - сказал я ей на прощанье. - Барон может опомниться и передумать.
- Ты будешь приходить ко мне? - спросила Вера.
- Пока я в Урге. Скоро мы выступаем в поход на Сибирь.
- Я буду ждать тебя.
- Я вернусь к тебе, если меня не убьют.
- Я буду горячо молиться за тебя.
- Я тоже буду молиться за нас.
Мы обнялись и долго стояли обнявшись. Слезы наши смешались.
96. Сцена
- Ваше превосходительство, - докладывал в штабе Бурдуковский, - в Монголии создано монгольское революционное правительство. Премьер Бодо, переводчик при русском консульстве, военный министр Сухэ из ургинской офицерской школы.
- Монголы -большевики?-закричал барон. -Абсурд! Монголы понятия не имеют о подлом учении Маркса. Это действуют бурятские беженцы с помощью русских большевиков и местных либералов.
- Есаул! - обратился он ко мне. - Записывайте циркуляр: “Выгнать бежавших из России бурят числом шестьсот юрт. Они совершенно развращены большевиками и распространяют их подлое учение.” Я тут их кончу, а стада отберу для войска, - добавил барон.
- Особо громить те монастыри, где ламы и послушники развращены большевизмом, проповедуют дьявольское учение. Вы, есаул, будете при карательном отряде Тубанова.
97. Сцена
Опять, как во время еврейского погрома, пришлось мне присутствовать и стать свидетелем кровавой бойни. Тубанов разгромил один из монастырей и вырезал или повесил поголовно всех лам, не пощадил даже монголов-послушников, стоявших перед ним на коленях. До сих пор звучат их раздирающие вопли о пощаде. Мальчики-послушники, упав на колени, протягивали руки с искаженными ужасом смерти лицами:
- Найон, найон, - кричали они, - пощади, найон!
Горяча коня, Тубанов сказал на ломаном русском языке:
- Вешаяй всех и резаяй.
Сверкнули клинки. Я отвернулся. Некоторые офицеры отвернулись, другие уставились в землю, один офицер шепнул мне:
- Надо положить конец этому кошмару.
91. Сцена
В Кяхте, в глухом дальнем монгольском городе, Сухэ принимал парад.
- Красномонгольские церики,- говорил он, - всякий, кто беззаветно любит наш несчастный народ, должен подняться против барона. Монгольский скот угоняют для прокорма белому барону. Тех монголов, кто приехал в Ургу по торговым делам или поклониться ургинским святыням, белый барон велит хватать прямо на улице в свое войско, белые бароновцы разоряют кочевья, грабят наши караваны. У нас, у монголов, белый цвет - знак несчастья и траура. Белые дьяволы обречены. Мы приступаем к созданию красных кочевий и отрядов под красным знаменем революционного буддизма.
Вперед выехал знаменосец с красным знаменем, на котором была изображена черная свастика. Приволокли захваченного в плен, связанного казачьего вахмистра.
- По древнему обычаю белый казак своей кровью освятит наше революционное красное монгольское знамя, - сказал Сухэ.
Закричав, монголы подняли вверх сабли. Один из монголов рассек казаку грудь, вырвал трепещущее сердце и съел его. Знаменосец обмакнул древко знамени в текущую кровь.
- Послушаем, что скажет нам представитель Коминтерна в Монголии товарищ Борисов, - объявил Сухэ.
Борисов, стараясь, не смотреть на человеческое жертвоприношение, произнес несколько слов дрожащим голосом:
- Красные монголы! По всей территории аймаков надо провозгласить революционный строй. Революционная Монголия, минуя прежние века с их темнотой и суевериями, смело шагнет в век двадцатый. После победы над бароном Унгерном надо сместить Богдо Гэгена и установить социалистическую республику.
- То, что я сейчас слышал, я не хочу слышать второй раз, - сказал Сухэ.
- Красная Халка останется монархией, товарищ Борисов. Она останется с Богдо Гэгеном. А если русские большевики думают иначе, то придется обойтись без ваших услуг.
- Мы лишь предлагаем,- сказал Борисов, - решать будет монгольский народ.