- Это так, - ответил барон, - Россия, как и Германия, - восток, противостоящий западному разложению человечества.
- Если вы согласитесь, мы дадим вам некоторое количество хороших солдат…
- Чекистов?
- …хороших солдат, остальных подберете по своему усмотрению. Нам вы больше не опасны, а косоглазых можете резать, как резали раньше.
Блюхер рассмеялся.
- А трибунал и приговор? - спросил барон.
- Вас приговорят к смерти, но не расстреляют. Мы поможем вам бежать из тюрьмы. Мы поможем вам перейти границу. Он снова разлил шампанское.
132. Сцена
В Иркутске барона зачем-то возили на новом фордовском автомобиле по советским учреждениям.
- Это губисполком, - говорил приставленный гид, секретарь губисполкома, - это губнаробраз, это губпродснаб.
В учреждениях, одинаково украшенных портретами вождей, транспарантами, смотреть на барона сбегались советские служащие, особенно барышни. Барышни шептались между собой:
- Интересный мужчина, высок и тонок, белокурые волосы с хохолком сверху. Рыжие усы и бородка. Совсем не жестокое лицо, как о том пишут в газетах. Кроткая, виноватая улыбка. Он очень мил.
Одна из барышень преподнесла барону букет цветов. Барон галантно поцеловал ей руку. Суетились фоторепортеры.
- Можно вас сфотографировать?
- Пожалуйста, пожалуйста, - отвечал барон, - хоть со всех сторон.
- Нравится вам у нас? - спрашивал гид-губсекретарь.
- Любопытно, - отвечал барон, - я помню митингующие анархичные советы, штабы в вагонах, а теперь у вас истинные присутственные места. Порядок, советская бюрократическая машина работает полным ходом, на все смотрю с любопытством, но без восхищения.
- Отчего ж без восхищения? - ревниво спросил секретарь губисполкома.
- Чесноком сильно пахнет, - резко и громко ответил барон.
Секретарь губисполкома визгливо заржал и сказал веселым шепотом сопровождающему его совслужащему:
- Это барон намекает на засилие евреев в наших учреждениях.
Вдоль улицы собирались обыватели, смотрели на барона.
- Генерал, - говорили они, - истинный “его превосходительство”, царский орден носит “Георгия”.
- Кровопийца! - крикнул какой-то рабочий.
- Волк обратился в ягненка.
- Могу ли я посмотреть здание суда, - спросил барон у секретаря, - там, где меня будут судить.
- Вас не здесь судить будут, не в Иркутске, - словоохотливо ответил губсекретарь, - в Новониколаевске будут судить.
- Отчего же?
- Для большего эффекта. Новониколаевск стал теперь официальной столицей Сибири. Судебное заседание состоится в здании театра в загородном саду Сосновка. Уже сформирован состав чрез вычайного трибунала. - Он вынул бумагу.
- Председатель - старый большевик Опарин, начальник сибирского отдела Верховного суда при ВЦИКе, члены - товарищ Кудрявцев от ЦК профсоюза, товарищи Габышев и Гуляев от пролетариата и крестьянства, от Красной армии знаменитый партизанский вождь товарищ Александр Кравченко. Защитник - бывший присяжный поверенный Боголюбов. Общественный обвинитель - товарищ Емельян Ярославский.
- Кто этот Ярославский? - спросил барон.
- О, Ярославский партиец с большим стажем. Он много пишет по вопросам атеизма.
- Тогда понятно, - сказал барон.
- Интерес очень велик, - вдохновенно продолжал губсекретарь, - входные билеты распределяются заранее. Я надеюсь получить через губисполком. Желающих много. Конечно, предпочтение отдается рабочим и красноармейцам. Много журналистов, разумеется, от газеты “Советская Сибирь” и прочих. Но ведущий московский журнишст “Правды” и “Известий” товарищ Иван Майский тоже будет. Он уже назначен послом в Англию, но все-таки приедет, учитывая, что репортажи будут читаться и в эмигрантском Харбине, и в белом Приморье, и переводиться для иноземных газет на разные языки.
- Куда мы едем? - спросил барон, чтоб как-то прервать вдохновенную болтовню губсекретаря.
- В наш городской музей, - ответил губсекретарь, - множество богатых экспонатов.
- Я утомлен, - перебил словоохотливого губсекретаря барон,- нельзя ли назад, в тюрьму?