- Я не боюсь.
- Лжёшь.
- Почему я должен говорить?
- Потому что ты до смерти хочешь рассказать.
Питер со свистом втянул воздух.
- Хорошо. Но я не буду называть имён.
Шейн согласно кивнул. Имена он знал и так.
- Я из приюта. Родители попали в аварию, когда мне было пять. Всё, что помню – визг тормозов и крик матери. Машина вдребезги, их - насмерть, а на мне – ни царапины. Только вот это…
Поколебавшись всего миг, он задрал футболку и продемонстрировал шрам у самого хвоста змеи, который прежде Шейн не заметил.
- Мелочи. Меня пытались усыновить несколько раз, но всё…. Неудачно. Пока, наконец, в интернате не появился мой будущий приемный отец, – Питер усмехнулся и облизнул губы. – Я, наверное, притягиваю психов. И этот запал на меня с первого взгляда. Прямо так сразу и потащил домой, даже без гостевых дней. У него были деньги. Не так чтобы много, но хватало, чтобы заваливать меня сладостями, - Питер усмехнулся. – У него была жена, Элизабет. Они прожили вместе больше двадцати лет, но детей у них так и не было. Потому, наверное, и обратились в приют. Я ей не понравился сразу, но отец не дал ей и слова сказать. Просто заявил, что они меня берут. Конечно, от этого мы с ней не стали любить друга больше. Я для неё был чужим, и она старалась показывать это как можно чаще. А потом… - Питер облизнул губы и замолчал. Молчал он долго, и Шейн уже начал думать, что продолжения не будет, когда Питер неожиданно рассмеялся. – Чёрт, Шейн, зачем я всё это говорю? Ты не поверишь, да и не нужно тебе это всё.
Шейн крепче сжал его руку.
- Я спросил – значит нужно. Давай ты не будешь сомневаться в моих словах?
Питер вгляделся в его глаза пытаясь понять, насколько серьёзны эти слова, но, так и не найдя ответа, вздохнул и всё же продолжил:
- Они всё чаще ссорились, и я чувствовал, что это из-за меня. Однажды вечером они долго кричали друг на друга. Была уже глубокая ночь, а эти крики всё не давали мне уснуть. Потом голос отца умолк, и я стал слышать только голос Элизабет - она вопила истошно, так что кровь холодела в жилах. Их спальня была рядом с моей, и я не смог это терпеть, спустился на кухню. Налил воды в стакан, но выпить не успел – отвернулся от холодильника и увидел его.
Питер замолк и перевёл дух.
- Мой отец всегда был крепким. Даже очень. Не из тех толстозадых умников, которые не могут колеса поменять. А тогда мне показалось, что он упирается головой потолок и смотрел он… безумно. Он подскочил ко мне и прижал к стене… Стакан вылетел из моих рук и разбился, а он… - Питер отвернулся и замолк. Он шумно дышал, явно пытаясь совладать с собой. – Я не могу, - сказал он наконец. – Это противно, и я не понимаю, почему это случилось со мной… уже дважды, – он поднял глаза на Шейна. – Не понимаю: почему я?
Шейн не ответил. Почему-то ему казалось, что это не лучшее время для правды.
- Он справился с тобой? - спросил он через какое-то время, когда решил, что Питер уже в состоянии отвечать.
Тот торопливо замотал головой.
- Я дотянулся до чугунной сковороды и огрел его по башке. А потом выскочил из дома и больше никогда туда не возвращался, – Питер в очередной раз облизнул губы. – И знаешь, что запомнилось мне лучше всего? Не его руки и не его взгляд… Мне запомнилось, как он приник к моему уху и прошептал: «Ты лучше её. Ты настоящая сучка. Ты дашь мне детей, которых она не смогла». Это было настолько дико…. Просто не помещалось у меня в голове. И когда я вспоминал о том, что произошло тогда, всё время в памяти всплывали именно эти слова. Он был психом? Но он никогда не был со мной жесток. Возможно, я даже… любил его. Единственного, из всех своих отцов.
Шейн поднялся со стула, обошёл стол и опустил локти на плечи юноше. Питер никак не отреагировал, и это устраивало Шейна как нельзя лучше. Он уткнулся носом в его волосы и вдохнул уже привычный аромат мяты.
- Питер, - сказал он тихо, тщательно подбирая слова. – Ты отбился от него. Никогда не слушай тех, кто слабее тебя.
========== Глава 6. Запах водорослей ==========
До конца недели Дэниэл – если это в самом деле был он – больше не попадался Шейну на глаза. Зато Дэйв подогнал целую кучу материалов из жизни альфы. Потратив на их изучение несколько часов, Шейн так и не нашёл ничего интересного. Фамилия Дэниэла была Драгс, и Шейн даже решил поначалу, что это псевдоним – но нет, это имя Дэниэл носил с раннего детства. Наверное, это был единственный примечательный факт его биографии. По криминальным статьям Волк никогда не привлекался. Разве что любил подраться, и особенно по пьяни. Впрочем, это не удивило Шейна ни капли – альфы редко знали меру в таких делах.
Первобытные инстинкты… Когда-то давно, если верить легендам, Волки жили стаями, и самый сильный альфа становился вожаком. Выбрав себе омегу по вкусу, он плодил щенят, которые вечно дрались между собой за право первенства. Беты же были другого происхождения. Они не рождались из чрева Волка, но оборачивались Волками после укуса. Как страсть и жажда власти были в крови у альф, так и подчинение вожаку и даже потребность в нём всегда считались неотделимыми чертами беты.
С омегами дело обстояло сложнее. Шейн то и дело думал об этом, косясь на своего нового сожителя. Омеги куда больше походили на альф, чем мясо стаи – беты. В них жила та же страсть и жажда свободы, и Шейн не знал легенды, где омега бы отдавался своему альфе добровольно. Всегда только с боем, который и служил доказательством права альфы обладать. Но почему-то – может, так влиял на Шейна мир людей – альфа с трудом представлял, как станет насильно брать это гибкое тело. В том, что оно будет принадлежать ему, Шейн не сомневался. В том, что их тела будут переплетаться в яростном соитии, не только даря наслаждение, но и причиняя боль – тоже. Тело требовало взять Питера здесь и сейчас, согнув пополам над подоконником или над столом. Разум останавливал и напоминал – он должен сам.
Почему должен, Шейн не знал. Просто так хотелось. Чтобы не только он сам сгорал от страсти, но и Питер разделил удовольствие с ним. Чтобы был частью его и его продолжением. И хотя Шейн точно знал, что получит своё, как добиться этого пока что представлял с трудом. Питер постепенно привыкал к новой обстановке. Он адаптировался на удивление быстро и уже через три дня вёл себя в квартире сержанта, как дома. В ответ на любопытство Шейна по этому поводу он только пожал плечами:
- А… Я ведь много домов сменил. И почти всегда жил в чужих квартирах. Сначала приёмные семьи. Потом друзья…
Договорив, Питер задумался и принялся нервно покусывать губу, и Шейн решил тему пока не развивать. Он понял, что не хочет знать, что еще скрывает прошлое Питера. Хватало того, что здесь и сейчас Питер приносил тепло и уют в его дом. Шейн и сам не заметил, как стал относиться к Питеру именно так – не как к жертве и не как к подопечному, а как к существу, которое каждый вечер ждало его с работы и смотрело преданными глазами.
Пару раз Шейн экспериментировал с поцелуями – и оба раза Питер сначала поддавался и таял под его губами, а затем принимался вырываться и впадал в панику. Это было самым обидным. Куда проще было бы, если бы Питер отбивался, кричал и бил посуду. Но тот вжимался в стену затравленным зверьком и молчал. Судя по тому, что рассказал Питер об отчиме, так было не всегда. Оставалось предположить, что его так скрутило от изнасилования, однако легче от такого предположения не становилось. Пассивный и запуганный партнёр не устраивал Шейна ни капли.
Спустя неделю Шейна посетила идея. Укутав Питера в собственный старый свитер – ему почему-то всё время казалось, что омега мёрзнет – Шейн повёл его на улицу. Гулять они ходили почти каждый день, если только Шейн успевал вернуться до темноты, и от того, как светилось улыбкой лицо Питера во время этих прогулок, у самого Шейна по телу разливалось приятное тепло. Никто и никогда не вызывал у него такого явного желания заботиться.