А что дальше? Бегать по цехам в надежде, что первым почуешь врага… Но против меня будет сильный, отдохнувший убийца, чуйка у которого наверняка выше. Такого можно взять только неожиданной атакой.
И третьей попытки никто мне не даст.
Я улёгся обратно и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить ритм сердца. Пусть Шон проводит свои манипуляции; он потратит силы и войдёт сюда, не ощущая опасности, а там посмотрим. Лишь бы Солнечный успели эвакуировать…
Длинноволосый вернулся через полчаса, вытирая взмокший лоб. Никакой ненависти я к нему не испытывал, только сожаление. Мне было действительно жаль этого парня, запутавшегося в собственном всесилии.
– Ну, что ж, – вздохнул он. – Раз ты так решил…
И тут я понял, что не могу пошевелить даже пальцем. Хотел резко вскочить, но оказался вдавленным в кушетку неведомой силой ещё до того, как Шон переступил порог.
– Неплохо, ты оказался сообразительнее остальных.
– Мне это часто говорят.
– Очень жаль, что мы не нашли общего языка, столько времени впустую…
– Зачем ты…
Договорить я не успел. На грудь будто навалилась бетонная плита, стало трудно дышать, и в голове гулко застучала кровь. Чувство опасности хранило безмятежное молчание, будто я в посёлке консервы на рынке выбираю, а не задыхаюсь от нехватки воздуха. Неужели конец?
Шон стоял рядом и участливо наблюдал, как я сопротивляюсь давлению на тело. Как же, не наслаждается он убийствами…
В дверном проёме мелькнул чей-то силуэт, который я едва рассмотрел за красной пеленой, застилающей глаза. Шон развернулся за долю мгновения до того, как арбалетный болт должен был пробить ему затылок, и шарахнул в сторону двери ветвистой молнией.
Плита пропала, будто и не было. Я приподнялся и метнул зажатый в руке нож, вложив в этот бросок все оставшиеся силы. Чародей, уловив движение, успел вскинуть руку, и в меня попала давешняя искорка, пронзив грудь раскаленным прутом боли. Мышцы свела судорога, как от удара током, а перед глазами заплясали разноцветные круги.
Спустя три мучительных вздоха я понял, что жив, – мёртвым наверняка не бывает так больно. Кое-как сполз с кровати прямо на пол, – почему-то организму показалось, что именно там ему станет немного легче. Грудь болела нестерпимо, но сознание понемногу прояснялось. Первая рациональная мысль была о том, что я всё-таки попал, раз других попыток меня убить Шон не предпринял. Но почему я ещё живой?
Пришлось посмотреть вниз. Вопреки ощущениям, обожжённой дырки размером с кулак не обнаружилось – но крестик, подаренный Марией, даже не расплавился, а просто испарился, оставив на коже глубокий ожог в форме распятия. Интересно, какова была вероятность, что эта чёртова искра попадёт именно в него…
А вот волшебнику повезло меньше. Нож вошёл в грудь в области сердца – Злата, обучавшая меня метанию, была бы довольна. Липкая лужа под худым телом разрасталась с каждой секундой, и никаких признаков жизни Шон не подавал.
Из-за дверей послышался сдавленный стон моего спасителя. Его костюм из материала, похожего на фольгу, обуглился от сильного разряда, видимо, приняв на себя основной заряд молнии. Ударь в меня такая, и никакой крестик бы не спас. Рядом валялась конструкция, напоминавшая корону, с витками разноцветной проволоки по периметру. Занятная штука, если учесть, что ни я, ни Шон не почувствовали незваного гостя.
– Коля, ты мне так и не ответил, из какого ты объединения?
– Это не важно… – через силу улыбнулся эксперт. – Когда у Немезиды выходной, мы работаем на подмене…
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Разберись с даром Пандоры…
– Интересно, как?
Но Николай уже потерял сознание. Будь у меня аптечка – плюнул бы на всё и попытался помочь, а так…
Шар закатился под ближайший верстак, откуда его пришлось доставать с помощью совка. Теперь, когда артефакт оказался у меня в руках, я смог рассмотреть его поближе. Цветные пятнышки хаотично перемешивались на поверхности, притягивая взгляд не хуже спирали гипнотизёра. Шар оказался довольно увесистым и холодным на ощупь, будто горный хрусталь.
По руке побежало приятное тепло, обожжённая грудь почти перестала болеть, тело наполнялось силой и… мощью. Казалось, что по плечу любая задача, нужно только захотеть…
Одним усилием воли я расширил границы чувствительности, накрыв ею весь город. Я был вездесущ и незрим, это чувство опьяняло сильней любого алкоголя. Пустые улицы, парки, аллеи… Ещё одно усилие, и я вижу осаждённый посёлок, окруженный беснующимся морем мёртвой плоти. Эвакуация не закончилась, вертолёты должны вот-вот подойти. Андрей, как всегда, оказался на передовой, – припав к раскалённому пулемёту, поливает свинцом наступающих зомби и тихо матерится сквозь зубы. Возле него, как ни странно, Рафик с «Сайгой», прикрывает от особо ретивых упырей, вскарабкавшихся на высокую стену. В нескольких местах мертвяки уже прорвались, их пытаются сдержать огнём с борта ЗИЛа, который мечется по Солнечному, будто эритроцит в зараженной крови…
Мария единственная не принимает участие в обороне – она тихо сидит в своей комнате и молится. За Калину, Злату, Николая… За меня.
«Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим…» – голос девушки прозвучал в голове так, будто она стояла за спиной.
Резкая боль в груди грубо возвратила с небес на грешную землю. Я обнаружил себя сидящим на корточках, обхватив проклятый шар обеими руками. Тело ломило так, будто я всю ночь разгружал железнодорожные вагоны, а наутро пробежал пару десятков километров. Эта штука, похоже, питалась исключительно силами оператора.
– Нет, Шарик, хватит людям мозги морочить.
Я тяжело поднялся и завернул артефакт в первую попавшуюся тряпицу. Ударить по нему молотком? Вряд ли создатели сделали его настолько хрупким, но поблизости, к счастью, находилась машина, которой глубоко чихать на крепость материала. От слабости подгибались колени, но идти было недалеко – всего-навсего на первый этаж.
– Знаешь, Шарик, а ведь здесь работал мой дядя, до того, как ты попал в руки бедняге Шону. Дядя всегда старался помочь людям… Его укусила инфицированная женщина, мы тогда ещё не понимали, насколько это серьёзно…
В излучении шара появились тревожные нотки. Может, он и не был разумным, но инстинкт самосохранения у него явно присутствовал. Я добрёл до лестницы и, крепко держась за поручень, начал спускаться вниз.
На первом этаже гулял ветер, пробираясь через разбитые окна. Всё вроде было на месте, только кран-балку кто-то сбросил с полозьев, придавив несколько зомби. Мерзко воняло тухлятиной.
– Я всё не понимал, как Он мог допустить такое – гибель стольких людей. А оказалось, мы сами во всём виноваты, как всегда… И ты, Шарик, тоже виноват.
Распределительный щит оказался прямо под лестницей. На то, чтобы пустить напряжение на нужную линию станков, ушла пара минут, но я чувствовал – нужно спешить.
– А вот и наша красавица, – поведал я артефакту, приблизившись к нужному агрегату. – Электрогидравлический пресс-молот, гордость завода. Ты не смотри, что машине третий десяток, мощности у неё через край.
Со стороны улицы начал нарастать раздражённый клёкот-шипение. Я торопливо забросил шар в приёмник, закрыл заслонку и запустил цикл. Машинный зал наполнился басовитым рокотом, заглушая все остальные звуки, а массивная плита медленно поползла вверх.
– Прощай, Шарик.
Через широкие оконные проёмы в цех принялись влезать первые упыри. Их медлительные собратья толпились возле ворот, пытаясь протиснуться в щель между створками. Между тем, пол под ногами завибрировал от мощи, которая сейчас должна была обрушиться на проклятый артефакт.
Остановить этот оживший осколок прошлой эпохи было очень сложно. Кабель, питающий пресс, шёл через толщу бетона, а чтобы повредить механизм, нужно вскрыть металлический защитный кожух. А это особенно трудно, когда оператор станка – против. Я подхватил с пола кусок арматуры поувесистей и, впервые за полгода, прошептал:
– Отче наш, иже еси на небесах…