После освобождения оккупированных областей РСФСР значительное количество церквей было закрыто. Так, из 153 церквей, действовавших на территории Брянской области в период ее оккупации, 54 было закрыто под предлогом отсутствия в них штата священников, т.к. многие служители ушли с немцами. Из 108 храмов Орловской области только 23 церкви и 1 молитвенный дом советские власти оставили за верующими[991]. Из поданных с декабря 1943 г. по конец 1945 г. 76 заявлений об открытии церквей власти Орловской области не удовлетворили ни одного[992]. Кроме того, возрождающейся на территории РСФСР церкви с целью недопущения ее влияния на массы запрещалось шефство над детскими домами, госпиталями, распределение поступивших в Фонд обороны денег среди семей красноармейцев, создание касс взаимопомощи, обучение детей религии[993]. Духовенство было обложено налогами, доходившими до 70 % от заработка, тогда как налог при немцах не превышал 10 %'. В свете приведенных сравнений можно согласиться с мнением Б.Н. Ковалева, что ни в довоенный, ни послевоенный периоды советской истории РПЦ не обладала в своей миссионерской, просветительской, социальной и даже богослужебной деятельности многими из тех возможностей, которые были предоставлены ей на оккупированной территории.
Наряду с православием и другими христианскими деноминациями на оккупированных территориях распространялись суеверия, в основном, православной направленности. Так, согласно рапорту лейтенанта госбезопасности В.Ф. Коноплева, в оккупированном городе Великие Луки с 7 по 10 января 1943 г. почти среди всех жителей быстро распространились идентичные «святые письма», написанные от руки[994]. В них содержалось требование дать переписать письмо другому под угрозой, «кто не даст переписать другому, будет проклят»[995]. Как следует из содержания, письма были направлены на активизацию церковной жизни, содержали призывы в обязательном порядке посещать православные церкви, чаще бывать на исповеди, при этом обещали обладателю письма защиту от пуль, неуязвимость при артобстрелах, одновременно призывали от всего сердца прощать ближних[996]. Судя по реакции органов госбезопасности, пропаганда посредством «святых писем» была довольно эффективной, оказывала большое влияние на население.
Таким образом, в оккупированных областях РСФСР произошел всплеск религиозной активности. Религиозность населения, хотя и не достигла дореволюционного уровня, все же по сравнению с довоенным периодом выглядела довольно внушительно. Причем христианство, в основном, православие, стало той силой, которая в период оккупации и проведения «восточной политики» поддерживала национальное самосознание русских. Причем церковь занималась не только богослужебной, но и благотворительной, общественной и образовательной деятельностью. Одновременно роль церкви в поддержании оккупационного режима, коллаборационистских настроений части населения России была довольно значительной.
Гораздо сложнее дать нравственную оценку деятельности религиозных организаций в период оккупации. Здесь следует исходить из того, что деятельность церквей за линией фронта хотя и была в ряде случаев направлена на поддержку германской агрессии, вряд ли могла нанести глобальный вред интересам СССР. Напротив, церковь помогла оставшемуся за линией фронта населению перенести тяжесть оккупации. Нельзя отрицать и то, что именно возрождение религиозной жизни на оккупированных территориях СССР вынудило Сталина и советское правительство создать этому некий «противовес», прекратив политику физического уничтожения религии. Несмотря на частичное закрытие храмов, начавших действовать в период оккупации, значительные ограничения, наложенные государством на многие стороны деятельности церкви, она отстояла свое право на существование, заняв прочное место в жизни советского, а впоследствии — российского общества.
992
В последующем, с периода хрущевской «оттепели» до начала «перестройки» количество православных церквей в СССР, согласно отчету Совета по делам религий при Совете министров СССР, изменялось следующим образом: 1961 г. — 11 742, 1966 г. — 7523, 1971 г. — 7274, 1976 г. — 7038, 1981 г. — 7007, 1986 г. — 6794. См.: Наука и религия. 1987. № 11. С. 23.