Подобно сельским старостам полицейские в селах и их семьи были заложниками нацистов. Так, при переходе полицейского к партизанам его семью репрессировали. Нередко заложниками становились сами служащие вспомогательной полиции — если их сослуживцы «предавали начальство», оставшиеся полицейские отправлялись в лагеря или расстреливались[453]. Очевидно, система заложничества давала свои результаты. Так, количество завербованной партизанами агентуры среди полицейских в полосе действия Калининского фронта на июнь 1943 г. составило самую малочисленную группу — всего 7 чел.[454] Однако процесс разложения органов гражданской полиции усилился с лета 1943 г. Так, только за август 1943 г., согласно отчету командира корпуса охранных войск Центральной административной группы, из полиции дезертировали 212 чел., а также 204 добровольца из частей и подразделений РОА. Это достигалось как участившимися налетами партизан на опорные пункты службы порядка (94 налета за август), так и изменившимся характером пропаганды, стремящейся доказать, что перешедших к партизанам полицейских ждет не расстрел, а прощение, возможность искупить свою вину. С этой целью партизаны, подбирая раненых при налетах полицейских, оказывали им помощь, накладывали повязки на раны[455]. Иногда действия германских властей провоцировали полицейских на переход к партизанам. Так, согласно итоговой сводке ЦШПД при Ставке ВТК за октябрь 1943 г., в пос. Новоселье Калининской области немцы распустили полицию. В результате часть полицейских, будучи лишены средств к существованию, ушли к партизанам[456].
Судебная система на оккупированных территориях формировалась поэтапно. До ее введения судебные функции брали на себя немецкие комендатуры, которые, в основном, накладывали один вид наказания — расстрел по закону военного времени. Обзор нормативных актов германских оккупационных властей приводит к заключению, что подобные меры применялись не только к виновным в совершении уголовных преступлений, но и административных проступков. Так, летом-осенью 1941 г. в оккупированных районах Калининской области чрезвычайные меры «по закону военного времени» применялись, например, к уличенным в краже дров, сена у граждан. Стоимость украденного в расчет не принималась[457]. Первым органом, наделенным судебными полномочиями, стал институт мирового посредничества в общинах, введенный, в частности, в тыловых районах группы армий «Центр» с ноября 1941 г. Как в городах, так и в сельских общинах германскими властями с помощью местных коллаборационистов создавались «посредничественные мировые места»[458]. Каждое из них включало четыре человека: бургомистра города (председатель), заместителя и двух заседателей. Трех последних назначал бургомистр города из числа благонадежных, обладающих достаточным образовательным уровнем лиц старше 30 лет, проживших в данной местности не менее двух лет. Должности заместителя председателя и заседателей являлись почетными, то есть зарплаты за отправление правосудия эти лица не получали[459].
К компетенции «посредничественных мировых мест» относились лишь гражданские дела по спорам, вытекающим преимущественно из имущественных правоотношений[460].
Ввиду отсутствия какой-либо нормативной базы командующие административными округами рекомендовали рассматривать дела «под взглядом здравого народного ощущения»[461], то есть, по всей вероятности, согласно обычаям, принятым в той или иной местности.
Судебный процесс носил состязательный характер. При этом гарантировались равенство сторон, свобода представления доказательств[462]. Предусматривалась практика вынесения заочных решений — в случае неявки надлежащим образом извещенной одной из сторон. Отказ одной из сторон, явившейся в судебное заседание, от дачи объяснений не препятствовал вынесению решения на основании имеющихся доказательств[463].
Относительно кассационного обжалования документ носит противоречивый и взаимоисключающий характер. Так, согласно § 15, решение носит окончательный характер, его обжалование вообще не предусматривается. Однако, согласно § 16, кассационной инстанцией являлся председатель (бургомистр), который после поступления жалобы на решение рассматривал ее единолично. После утверждения им решения дальнейшее его обжалование не предусматривалось. По гражданским делам, представлявшим особую сложность, а также при цене иска свыше 2000 рублей председатель (бургомистр) принимал исковое заявление к производству, однако вне зависимости от поступления жалобы передавал материалы дела и вынесенное решение в полевую комендатуру для утверждения[464].