В первые дни плавания рыбы попадалось мало, правда, для камбуза иногда хватало, и кок кормил нас тогда чудесной ухой из окуней и жарким из трески. Только что выловленная морская рыба необычайно нежна и по вкусу не имеет ничего общего с той, которую приходится покупать в магазине.
Дня за два до Нового года, когда мы находились вблизи города Вардё, произошло событие, сильно нас встревожившее.
По окончании работ на очередной станции все сотрудники улеглись спать. Никто сразу не заметил, что в жилой палубе попахивает дымом. Люди проснулись, когда в горле стало першить. Откуда проникает дым, сразу понять было невозможно, несмотря на тщательные поиски. Вдруг в каюте, примыкавшей к трюму, загруженному углем, появилось пламя.
Пробили пожарную тревогу, раскатали шланг. Оказалось, что его не хватает до угла каюты, где горит переборка. Усилившееся пламя сбили огнетушителем. Единственное, от чего мог возникнуть пожар в трюме, доверху забитом углем, — это замыкание поврежденных проводов. Пришлось выключить свет. Освещая тьму только карманными фонариками, надставили шланг; когда по нему зашипела вода, на душе стало легче. Замыкание проводов произошло, к счастью, сразу же у стенки трюма, и пожар не успел распространиться дальше.
Наступила новогодняя ночь.
Впервые я встречал Новый год на корабле, да еще на севере Атлантического океана, вблизи знаменитого Нордкапа. Навсегда запомнилась мне эта встреча нового, 1930, года. Кок настряпал всякие вкусные яства: пироги, сдобники. Из клюквенного экстракта, сахара и спирта гидрохимики изготовили прекрасную наливку. В кают-компании покрыли стол белой скатертью. Все принарядились.
В 0 часов в Нордкапской струе Северо-Атлантического течения остановили машину и легли в дрейф. Корабль покачивался на большой зыби, в ярком свете палубных люстр был виден глубоко синий ее цвет и бездонная прозрачность моря.
Было тепло и безветренно.
Протяжно заревел гудок «Персея», зажгли разноцветные фальшфейеры, стали пускать ракеты. Закончив этот огненный и трескучий ритуал, расселись за стол, говорили приветствия, высказывали пожелания найти рыбу в новых, еще не известных районах.
Бутылки держали зажав коленями, ни рюмки, ни стаканы нельзя было ставить на стол, покачивало. Но это не портило настроения, наоборот, подчеркивало необычность обстановки. Вскоре в кают-компании стало шумно и жарко. Все вышли на среднюю палубу танцевать при свете люстр. Ничего, что танцующие при крене судна скатывались то к одному борту, то к другому. Это только смешило и прибавляло веселья.
Выполнив программу, экспедиция на «Персее» вернулась в Александровск 11 января 1930 года. Было сделано 42 станции, 38 тралений.
Получив незамерзающую базу вблизи района исследований, мы старались как можно лучше использовать эту возможность и собрать материал по зимним месяцам. Поэтому 27 января «Персей» снова был готов к выходу в море.
На севере уже наступила полноправная зима. В своем лаконичном дневнике читаю о двадцать третьей экспедиции.
«Мурманск 27/I 1930 г. Выход в море назначен на 4 часа. Густой туман, поднявшийся с поверхности залива вследствие усиления мороза, не дал возможности перейти из Мурманска в Александровск.
Решил пригласить лоцмана, но и он отказался вести судно… Туман лежит между горами, окружающими Кольский залив. В низкой части города ходят чуть ли не ощупью. Автомобили с включенными фарами едва ползут. А если подняться в высокую часть Мурманска, то становятся видны вершины гор. Нижняя часть города и Кольский залив кажутся заваленными пушистым снегом, и из этих клубящихся сугробов совсем неправдоподобно торчат стеньги четырехмачтового парусника «Альбатрос».
28/I. Туман не рассеивается. Все же в 8 ч. 45 м. отдали швартовы и самым малым ходом пошли в Александровен. Чуть не наскочили на стоявший на якоре тральщик. Через час туман стал немного редеть. Потом прояснело. В 19 ч. 10 м. отдали швартовы в Александровске. Мороз —15°.
Утром 29/I сильнейшая пурга заносит судно сугробами снега. К вечеру ветер усилился до 8 баллов, корабль черпает бортами. Волны стали хлестать через носовую рубку, угрожая смыть груз со спардека. В 21 час стали носом на волну, чтобы дополнительно закрепить все находящееся на палубе. Носовая часть судна и правый бортовой проход покрылись толстым слоем льда. Мороз только —4°.