Быть может, читателю небезынтересен будет рассказ об открытии Гусиной банки, в течение ряда лет дававшей богатейшие уловы крупной трески.
«Персей» вышел в тридцатую экспедицию 23 ноября 1930 года. Было сделано несколько станций на Кильдинской банке, чтобы выяснить, не начала ли подходить рыба к прибрежным склонам.
По положению, глубинам, рельефу дна и гидрологическим данным больше всего привлекала меня Гусиная банка. Название это я дал ей потому, что она расположена вблизи Гусиного полуострова на Новой Земле. Кроме научно обоснованных предположений, меня влекла туда какая-то интуиция, подсознательное чувство охотника.
По пути мы частично обследовали Мурманскую банку и северо-западный отрог Канинской. Рыбы встречалось немного, да и то вне связи с определенными глубинами и температурами. Эти показатели являлись явным признаком непромысловости стаи.
Наконец 29 ноября мы вышли на западный склон Гусиной банки и сразу наткнулись на большое количество крупной трески, о чем сообщили в Мурманское отделение ГОИНа и Севгосрыбтрест.
За границей хорошо знали «Персей» и задачи, которые он выполнял. Поэтому для сообщения сведений в Севгосрыбтрест все море было разбито на условные квадраты. Карты квадратов с их нумерацией имелись только у капитанов «Персея», «Дельфина», поисковых траулеров и в оперативном управлении Севгосрыбтреста. И. Н. Замяткин разработал сложный шифр нумерации квадратов с перестановками цифр, куда входила и дата, причем в четные и нечетные дни требовалось добавить или вычесть какую-то условную цифру. Конечно, это имело определенный смысл, но все равно иностранные тральщики следили за маршрутом «Персея» по работе его радиостанции.
Однажды на Канинской банке за нами увязался какой-то иностранец. Его надстройки и труба с черной верхушкой были окрашены в нелепый розовый цвет. Этот, как мы его назвали, «розовый» вслед за нами повторял наши станции. Не успели мы достаточно точно установить зону распространения рыбы на Гусиной банке, как появился «розовый».
Как быть? Сложный шифр не поможет. Ведь повторяя наши станции, он тоже наткнется на «нашу» рыбу. В полном смысле нашу, потому что до нас никто и не пытался тралить в этих местах.
Мы нашли выход, разработав операцию под кодовым названием «заводить слепого на бревна». На глубине меньше 120-150 метров — мы уже установили, что рыбы здесь почти нет, а грунт сильно каменистый — мы стали один за другим пускать тралы, но не глубоко, не до дна. Походив так разными курсами и создав впечатление активного траления, мы поворачивались к «розовому» так, чтобы ему не был виден пустой трал, а сами в бинокль незаметно наблюдали за ним. Потралив на глубинах меньше 100 метров, иностранец надолго лег в дрейф — по-видимому, так порвал трал, что пришлось его заменять. Мы же благополучно и, по всем признакам, успешно продолжали «тралить»… Эта операция возымела успех: меньше чем через сутки огни «розового» скрылись за горизонтом. А мы смогли спокойно продолжать наши работы.
На западном и северном склонах возвышенности треска была найдена в огромном количестве, причем очень крупная — отдельные экземпляры достигали более метра в длину. Она строго придерживалась зоны глубин 170-240 метров и придонных температур 3-3,5°.
Открытие столь богатого и совершенно нового промыслового района нам посчастливилось сделать впервые, поэтому, кроме обычного донесения о ходе работ, я сообщил, что необходимо направить к нам промысловые траулеры.
Так как мы не успевали разбирать пойманную рыбу (метить, измерять, определять половозрелость, брать чешую, отолиты, желудки и т. д.) и боялись, что корабль отнесет от места максимальных уловов, то решили отдать якорь на ваере при глубине 165 метров.
2 декабря пришло сообщение, что траулеры вышли и первым прибудет «Коминтерн». Связались с ним по радио. Навигационная квалификация штурманов тралового флота в те годы была не очень высокой, опытных судоводителей не хватало, поэтому, опасаясь, что «Коминтерн» нас не найдет, решили остаться на якоре до его прибытия. Кроме того, он просил подавать ему радиопеленги.
К вечеру погода стала ухудшаться, ветер усилился до 7 баллов, волнение — почти до 6.