А синька понадобилась ему тогда, 50 лет назад, для того чтобы на белой полосе, опоясывающей черную трубу «Персея», впервые изобразить звездный вымпел.
Корабль нужно было не только построить, но и обеспечить приборами. Океанографические инструменты приходилось тогда изготовлять кустарным путем. В соломбальской кузнице заказали рамы для драг и тралов Сигсби; это были чрезвычайно простые, чисто кузнечные конструкции. Гораздо труднее обстояло дело с батометрами — не было ни одного экземпляра для образца. Стали искать чертежи. В немецком издании работ Фритьофа Нансена нашли хорошие рисунки батометра его системы с описанием. По ним заказали батометры в кустарной мастерской, которая находилась в маленьком домике на берегу Двины. Он стоял в саду под березами, среди кустов буйной черемухи. Я любил бывать в этом уютном уголке. Молоденькая дочь мастера была ко мне расположена, поэтому наблюдение за изготовлением батометров с моей стороны было самое внимательное. К тому же в этом домике меня всегда угощали чаем с молоком и замечательными архангельскими шанежками.
Батометры изготовлялись из листовой меди и спаивались оловом. В тесном сотрудничестве мастер и ученый создавали первый экземпляр. Без рабочих чертежей затруднений было много, ведь мы сами никогда не видели батометра Нансена. В конце концов осилили и выпустили «серию» из 10 батометров. Приборы получились очень легкие и удобные в обращении. С ними мне пришлось потом работать на «Персее» 10 лет. Я предпочитал их появившимся позднее батометрам заводского изготовления, очень берег и не утопил ни одного. Жаль, что ни один из них не сохранился до наших дней.
К началу зимы 1922-23 года установили главную машину, динамо-машину, помпы, донки, холодильник и прочие вспомогательные механизмы. По каютам и лабораториям протянули трубы, поставили радиаторы, ванны, зажгли люстры, включили вентиляторы. Судно приобретало жилой вид.
Знаменательным для нас днем были швартовые испытания, когда винт «Персея» сделал первые обороты, а потом забурлила вода под кормой, туго натянулись тросы и корабль, казалось, готов был сорваться с привязи.
Мы покинули нашу квартиру на Вологодской улице и переселились на судно, чтобы быть поближе ко всем работам. И с первого же дня стали придерживаться строгого распорядка судовой жизни. Уже была нанята часть команды, стояли вахты, отбивались склянки. На камбузе орудовали кок и юнга, в кают-компании хозяйничал буфетчик и строго по расписанию подавались обед, ужин и чай.
В машинном отделении жужжала динамо, ритмично пыхтели помпы, весь корпус слегка вибрировал. «Персей» жил!
В день пятой годовщины Великой Октябрьской революции в весьма торжественной обстановке на «Персее» подняли кормовой государственный флаг.
Наша мечта близилась к осуществлению!
Месяцев полагал, что наша жизнь (его молодых помощников) будет тесно связана с кораблем многие годы. Поэтому постоянно плавающие сотрудники в случае нужды должны уметь подменить любого из членов команды. По его указанию мы научились пользоваться лебедкой и брашпилем, могли пустить в ход трюмную, пожарную и питательную помпы, умели подшуровать уголь и подпитать котел. По выходе в море нас обучили спускать шлюпки, управлять вельботом, ставить паруса, стоять в руле и иметь достаточное представление о методах кораблевождения и прокладке курса на карте.
К сожалению, пожелание Месяцева осуществилось не для всех. Совсем молодым умер М. В. Афанасьев, потерялся след Н. В. Кузьмина, по стезе художника пошел В. М. Голицын, только А. Д. Старостин и я остались верны морю и многие годы плавали на «Персее». Морские навыки, полученные в молодые годы, очень пригодились нам.
В связи с набором первой команды «Персея» я не могу удержаться от рассказа о двух своеобразных личностях, хорошо известных всем морякам Севера. Ни я, никто другой не запомнили их фамилий, может быть, известных только в отделах кадров. А так все знали их по прозвищам Король и Райкомвод. Переплавали они решительно на всех сдуах на Севере, начиная от пассажирских пароходов, больших грузовиков и кончая портовыми буксирами, но нигде подолгу не задерживались, быстро списывались на берег, рассорившись с капитаном по какому-нибудь самому пустячному поводу. Король был чрезвычайно обидчив. Служили они только вместе, могли работать матросами и кочегарами, масленщиками и камбузниками и даже поварами. Но только вместе — вместе поступали, вместе и уходили. Зачислившись на очередное судно, они являлись двольно прилично одетыми, со всем своим багажом, состоящим из крохотного узелка. Никакого имущества они не имели, не было у них ни квартиры, ни семьи. Я не могу назвать их пропойцами, службу они несли исправно, в рабочее время никогда не бывали нетрезвыми. Но как только получали зарплату, исчезали с судна дня на два и спускали все до копейки.