Звякнул машинный телеграф, его стрелка стала на «полный ход». Сильнее забурлила вода в кильватерной струе — у нас на румбе норд.
Проходя мимо судоремонтного завода, «Персей», обязанный ему своей жизнью, отсалютовал протяжным гудком.
Все больше отдаляется Архангельск, его набережная, соборы, старинное здание мореходного училища, древние арсенал и адмиралтейство. Вот и узкий, глубокий проток дельты Двины — Маймакса. Против пограничного пункта застопорили машину. В рупор запросили у нас фамилию капитана, численность экипажа, количество груза, пункт назначения — обычные стандартные вопросы, хотя по телефону все эти сведения мы давно уже сообщили. «Проходи», — прокричали нам с вышки, и снова заработала машина.
Вот и северодвинский плавучий маяк, стоящий на якорях на баре против устья Маймаксы. Оранжево-красный, с большим черным ажурным шаром на бизань-мачте, а ночью с ярким огнем на фоке. На борту огромные белые буквы «СД». На маяке есть помещение для лоцманов, радиостанция, метеостанция.
Позже несчетное число раз видел я СД. Это последний пункт, где можно еще сдать письма. А сколько радости доставляет появление оранжевой точки на горизонте после длительного плавания. Она предвещает приятные встречи и береговые удовольствия, в том числе ванну с пресной водой. Корабли, выходящие в море, высаживают на СД лоцмана, а идущие в Архангельск, принимают его на борт. И всю навигацию в любую погоду стоит тут маяк. В осенние штормы треплют его волны, перекатываются через палубу, но лоцман должен в маленькой шлюпке перебраться на пароход или вернуться с него. Только в самые жестокие штормы, когда может сорвать СД с якорей, укрывается он за остров Мудьюгский.
Мы сдали на маяк лоцмана. И прощай надолго пресная вода!
В кают-компании обстановка изменилась. Буфетчик Федор Иванович убрал белую скатерть. На столе теперь клеенка, а поверх нее положены «скрипки», прикрепленные к столу по краям. Это деревянная решетка из реек, в гнезда которой ставят тарелки, стаканы, чайник и прочее, чтобы во время качки они не оказались на палубе.
В Белом море дул резкий северный ветер. Низко неслись рваные клочья серых облаков. Волна била в скулу, обдавая брызгами весь корабль. Но в мелководной Двинской губе еще не качало, а лишь встряхивало, как на ухабах.
В пробный рейс от Архангельска до Кеми «Персей» ходил в начале лета, когда было солнечно, безветренно. Теперь же барометр предвещал свежую погоду, а это значит — впереди серьезное испытание мореходных качеств корабля и нашей работоспособности.
Действительно, на выходе из Двинской губы сильный ветер завыл в такелаже и развел большую волну. Наши попытки начать испытания не увенчались успехом. Качало сильно, сноровку мы еще не приобрели, и у многих началась морская болезнь. Решили укрыться на рейде Трех Островов.
Начальник руководит работой экспедиции, но за безопасность плавания, за корабль и судьбу экипажа полную ответственность несет капитан.
Воспользуемся стоянкой и познакомимся с ним.
Капитаном «Персея» в первом плавании был Павел Ильич Бурков, уроженец острова Мудьюгского, где все жители Бурковы, Седуновы или Копытовы. Павел Ильич невысокого роста, худощав, крепко сложен. На обветренном смугловатом его лице выделяются рыжие усики и светло-голубые глаза. Настоящий писатель назвал бы их стальными. Плавал он с детства, и много. Взгляды на жизнь у него устоявшиеся, свои собственные, не меняющиеся. Характер имеет независимый, твердый и прямой. Капитан он опытный, человек умный, но жестковатый и в обращении иногда резкий. И вот маленькое происшествие раскрыло совсем иные черты его характера.
Однажды глубокой ночью во время стоянки у пристани я проснулся, услышав характерный звук блоков шлюпбалочных талей, затем шлюпка плюхнулась днищем о воду. Что могло случиться и зачем ночью, да еще у причала понадобилось спускать шлюпку? Я быстро оделся и побежал на звук голосов. Узнал я следующее. Капитан вышел на палубу, и послышалось ему мяуканье кошки на корме. Он предположил, что кошка, случайно забравшись на судно, могла проникнуть в камбуз. Но нет, камбуз заперт, а мяуканье где-то совсем рядом, как будто под кормой. Взял переносный фонарь и опустил его к воде. А там, вцепившись в выступающую над водой часть рулевого пера, сидел мокрый котенок и громко орал. Этот «черствый» человек вызвал вахтенных, вместе с ними спустил спасательную шлюпку и стоял теперь в ней, прижимая к груди мокрого и дрожащего котенка, который вцепился когтями в его тужурку.