За пять лет институт воспитал свои научные кадры, сильно вырос в научном отношении. Материалы, собранные в экспедициях, обрабатывались в лабораториях многих московских институтов. При создании Морского института предполагалось, что плавать по морям будет весь состав его. Так было в первой экспедиции, когда действительно все сотрудники уместились на «Малыгине». Но через пять лет это оказалось уже невозможным, и, хотя специального решения изменить название института не принималось, как-то само собой отпало слово «плавучий». Согласно пятилетнему плану, разработанному Ученым советом Морского научного института, в 1926 году «Персей» должен был вести исследования в северной и северо-восточной акватории Баренцева и Карского морей. Ожидались более благоприятные ледовые условия, чем в предыдущие годы. Однако рассчитывать пробраться подальше к северу можно было не раньше середины августа.
В летние месяцы 1926 года «Персей» совершил два недалеких плавания. В первом экспедиция изучала гидрологический режим Белого моря сразу же после освобождения от ледяного покрова. Работами руководил гидролог профессор Александр Иванович Россолимо.
«Персей» вышел из Архангельска 26 мая и был первым кораблем, отправлявшимся в плавание в эту навигацию. В Белом море попадались отдельные пластины плавающих льдов. Однажды встретился даже целый пролет деревянного моста с перилами, построенного зимой через р. Кузнечиху и снесенного первым ледоходом.
Кроме основных гидрологических данных, участником экспедиции Л. А. Зенкевичем был собран обширный материал по количественному учету донной фауны на сделанных для этой цели 85 дночерпательных станциях. На суточной станции у мыса Турьего велись гидрохимические наблюдения по особой программе.
Экспедиция пересекла Белое море сетью продольных и поперечных разрезов, на которых было выполнено 58 полных станций, и получила весьма ценные научные данные о гидрологическом режиме в столь ранний сезон.
Из-за погоды «Персей» вынужден был зайти в Соловецкий залив, где простоял два дня. Сотрудники экспедиции познакомились с деятельностью Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения, с замечательным историческим памятником — бывшим монастырем, с живописной природой Соловецких островов.
17 июня «Персей» возвратился в Архангельск.
С 10 по 29 июля под руководством Б. К. Флерова исследовали Чешскую губу в промысловом, гидрологическом и навигационном отношении. Во время стоянки на четырех суточных станциях несколько раз высаживались на берег партии. Я в них не принимал участия, поскольку должен был находиться на корабле и наблюдать за скоростью и направлением течений.
Штурманы уточнили карту Чешской губы и выяснили, что ее восточный берег лежит на 8 миль западнее, чем обозначено на карте. В Чешской губе на поперечных и продольных разрезах было сделано 56 полных океанографических станций.
Интересный случай произошел у северо-восточного берега полуострова Канин. Была хорошая погода, когда мы стали на суточную станцию 503. К концу суток ветер усилился, развел крутую волну; выходить на разрез не имело смысла, потому мы решили переждать погоду на якоре. При расходившемся волнении, как раз по тому курсу, на который мы собирались лечь, был виден бурун, опрокидывающийся на кошке, не нанесенной на карту. Не начни штормить, мы, несомненно, сели бы на нее, и неизвестно, чем бы все кончилось у этого отмелого и необитаемого берега. Оказывается, и шторм может быть полезен! Плавание в малоисследованной Чешской губе, рельеф дна и течения которой неизвестны, а глубины в прибрежной зоне малы и туманы часты, по заведомо неправильной карте было очень рискованным и требовало большого мастерства от навигаторов «Персея».
Одиннадцать летних дней прошли в подготовке к дальнему плаванию на север. Мы приняли на борт уголь, воду и на два месяца продовольствие. И опять выходили в море без полугодового запаса и надлежащего обмундирования. На все это у нас не было средств. Но к таким недостаткам мы привыкли и закрывали глаза на возможность неприятных последствий.