В те годы я обладал исключительно острым зрением, и, как всегда, И. И. Месяцев, снабдив меня своим начальническим биноклем, послал на бочку, чтобы осмотреться.
Будто и невысока фок-мачта «Персея», но как заметно расширяется горизонт с ее верхушки! Опираясь ногами на рым для крепления антенны и крепко обняв стеньгу, я поднялся еще выше над бочкой.
На востоке сквозь голубую дымку горизонта неясно просматривались очертания снежных вершин Новой Земли. На юге синело море, чистое от льда. В западном направлении виднелись только отдельные льдины, а на севере до горизонта простиралось царство льдов. Кромка их, насколько можно было видеть, уходила в северо-западном направлении.
Спустившись с мачты, я прошел в штурманскую рубку, где над картой склонились Месяцев и Бурков. Обсудив обстановку, Иван Илларионович распорядился следовать вдоль кромки на северо-запад. Это было ближе всего к направлению разреза от Горбовых островов к Земле Франца-Иосифа. Да, собственно, другого выхода и не было.
На горизонте то виднелась кромка льда, то сияло только ледяное зарево, а мы шли по чистой воде. Но через три дня, когда мы были у 50-го меридиана, разрез уперся в резко очерченную кромку тяжелого крупнобитого льда, тут и там торчали небольшие айсберги. Пришлось отвернуть от нее к западу и снова идти на северо-запад. Сделав лишь четыре станции, мы 28 августа в третий раз подошли к кромке еще более тяжелых льдов, состоявших из огромных полей, высоких торосов и больших айсбергов. Это был настоящий полярный пак{4}. Теперь кромка льда шла на юго-запад, куда-то в сторону острова Эдж или Надежды, и была такой резкой, что казалась берегом суши. Мы пришвартовались к ней, как к пристани, и сделали станцию, самую северную за эту экспедицию, под 79° 23' с. ш., на 42° в. д. «Персей» стоял у огромного ледяного поля толщиной, должно быть, не менее 2-2,5 метра, покрытого свежевыпавшим снегом. Всем хотелось поразмяться, побегать, и кто мог, спрыгнул на лед. В трюме давно лежали канадские плетеные лыжи (по форме они напоминали большие теннисные ракетки), полученные еще в 1921 году вместе со всяким полярным снаряжением. Мне пришла мысль испытать их, и я достал из трюма одну пару. Другие последовали моему примеру. Но никто из нас не знал, как крепить эти лыжи к ногам. Кроме лыж (в равном с ними количестве), были получены какие-то небольшие решетки по форме ступни с прикрепленными к ним толстыми ремнями из лосиной кожи. Принадлежали ли они к комплекту канадских лыж или нет, никто не имел представления. Я, например, привязал их к поперечинам лыж, ремнями прикрепил ногу и с видом опытного бегуна на канадских лыжах бодро двинулся от борта «Персея».
Все шло прекрасно, пока снежный покров был тонким, с таким же успехом я мог идти по нему и без лыж. Но на более глубоком снегу лыжи стали зарываться носами и я летел тоже носом вперед. У моих товарищей результат был таким же. Отвязав овальные решетки, я прикрепил лыжи непосредственно к ноге, но ничего не изменилось — я также клевал носом в снег. В общем, канадские лыжи доставили массу удовольствия и веселья.
После лыжной прогулки мы отдали швартовы и направились на юго-запад, вдоль кромки. Как зачастую бывает у резкой границы моря и льдов, навалился густой серый туман, зарядами пошел снег, ветер усилился до 5 баллов, температура воздуха упала ниже —5°. Пришлось продвигаться с большой осторожностью из-за айсбергов, временами выплывающих из тумана чуть ли не под самым бушпритом.
К концу дня 29 августа решили снова подойти к кромке льдов и проверить ее положение. Она все так же простиралась в юго-западном направлении.
Спускаться вдоль нее дальше к югу не имело смысла, в задачи этой экспедиции не входили работы на Шпицбергенском мелководье, да и ледовая обстановка была значительно тяжелее, чем в прошлом. Снова разочарование: ни добраться до Земли Франца-Иосифа, ни выполнить исследования в высоких широтах в этом году не удалось.
Охраняя тайны Арктики, льды не пустили нас дальше на север.
По программе экспедиция должна была обследовать ряд новоземельских губ. Поэтому вечером 29 августа, отвернув от ледовой кромки, пошли на юго-восток к Новой Земле, производя работы на станциях. Отдельные айсберги встречались до 77° с. ш. Из-за десятибалльного шторма, который развел большую волну, пришлось целые сутки проболтаться носом на ветер, подрабатывая машиной. Наконец 4 сентября вошли в глубоко врезающуюся в сушу Машигину губу, хорошо защищенную от всех ветров, и стали на якорь за мысом Базис.
