И я как-то вдруг расслабился (действительно, а что такого особенного, все это условности; бывает между родственниками, не надо сразу кричать о разрушении традиций) и говорю, сводя все к шутке: ну, знаете, во времена Потопа это было просто необходимо. Демографическая яма. Потом Восток, полигамия… Там любой уважающий себя человек по несколько женщин имел. И имеет, что характерно. Царь Соломон, арабские шейхи… Слыхали, в Ингушетии многоженство разрешили?
Посмеялись. Потом немного помолчали, и я спросил, кивая на комп: а вы чем тут занимаетесь? Он говорит: да так, ничем, в общем. Это хобби. Раньше я был членом партии “Либеральная Россия” и издал “Черную книгу коммунизма”, знаете такую? Ленин, Сталин, то да се. - Слышал, говорю. Были такие. - А про партию нашу, говорит, слышали? - Нет, Боже упаси. - Ну, понятно. Опять помолчали. Я говорю: сколько набрали-то на выборах? Он так спокойно: ноль-семь процента. Я говорю: то-то же. Черная книга. Еще чего-то хотите? Чаю, может, или водки?
А там еще неподалеку, в уголке, очень симпатичная девушка сидела. Темненькая, почти мулаточка, совсем молоденькая, вся книжками обложилась, и она немножко слушала наш разговор и улыбалась так, поглядывая в нашу сторону. Шутим же. И я посмотрел, что она читает. На столе Карл Густав Юнг (! - неплохое чтение для молодой женщины), а в руках - не видно что. Психологичка, наверное. Я говорю: бросьте, Николай (его так звали), вот смысл и вот проценты. - И показываю на мулаточку. - А “Либеральная Россия”, “Черная книга” - это как-то грустно. Издавайте хоть голубую, все равно люди за “медведей” проголосуют. Правильно говорю, девушка?
Она улыбнулась: извините, я не слышала, что вы сейчас сказали.
Что ж, политкорректность прежде всего. Ей зачем ввязываться? Пока она повзрослеет, тут будет все ok. (Надо надеяться.) Тогда я говорю: и не надо. Ерунду обсуждаем…
Вот, - сказал этот Коля, - сразу видно, что вы только двести лет вместе. Что значит “не надо”?! Вы женаты? Я киваю. Он говорит: и я женат. Его друг за столом смеется: дважды. У него две жены. Как у мусульман. Я говорю: а… Мы это уже проходили, спасибо. У меня на одну-то душевных сил еле хватает. Его друг говорит: а вы чередуйте. День у одной, перерыв… День у другой, перерыв. С перерывами будет ничего. До этого почему-то мало кто догадывается.
- Нет-нет, - говорю, - все равно не надо. Чувство вины замучает. Не принята полигамия у нас, что поделаешь.
А сам смотрю на эту смугляночку, как она отнесется к моим словам. Женщины, хоть в семнадцать, хоть в тридцать семь, такие тексты обычно очень хорошо воспринимают. Думают: правильный мужчина… И она, естественно, заулыбалась мне. Так, с интересом заулыбалась: я же “правильный”… А мне, хоть я и чистую правду сказал, про душевные силы-то, мне это приятно. Чисто теоретически. Коля говорит: то есть вы в Россию не верите, жене не изменяете, от либеральных идей отвернулись… Эх вы. А еще “вместе”. Я говорю: ну, двести лет - не срок. И как-то неожиданно зло это сказал, причем для себя больше всех неожиданно. Выпил, что ли. Даже неловко стало. Этот Коля посмотрел так, внимательно, но ничего не сказал. - Понятно, говорит. Я говорю: да ладно, не слушайте. Что-то я, наверное, устал. Вместе - не вместе, двести - не двести. Важно не количество. В каком “месте”, еще надо разобраться. (Вот опять, зачем?) Его друзья захохотали, и смугляночка тоже засмеялась. А он опять головой покачал. - Да… - говорит. Потом улыбнулся смугляночке: девушка, подсаживайтесь к нам, что через стол разговаривать, не стесняйтесь. И я вижу, что если сейчас чуть понастойчивее попросить, - она подсядет, сто процентов. Но он почему-то нажимать не стал, поколебался немного - и не стал. Видимо, какие-то дела еще были. А может, про двух жен вспомнил. Ну а мне что, мне домой уже было пора.
Я говорю: ладно, пойду. Пожали друг другу руки: было приятно познакомиться. Он говорит: постойте. А тут ваших книг нет случайно? Книг нет, говорю, а журналы есть. Вон стоит. Он говорит: о, какой номер? Я сказал. Он подошел к полкам, взял журнал, полистал. Говорит: это забавно? (Так и сказал, наш человек.) Я говорю: в общем, да. Народ смеется. Он попросил подписать, что я, должен вам сказать, и сделал не без удовольствия. Еще и посмотрел, смотрит ли смугляночка. Она глаза опустила, но я понял, что видела.
Обменялись с этим Колей телефонами, хотя, конечно, никто никому потом не позвонил. Он свой еще на карточке казино какого-то написал. Говорит: так не забудете, а визитка пропадет. Я говорю: вы что, играете? Он говорит: бывает. - Выигрываете? - Случается. - Ну-ну, думаю. - Неплохой букет. Две жены, игрок, вместе - не вместе, либеральная Россия. Потому народ их и не любит - за релятивизм.
И, уходя, даже не знаю, зачем (наверное, требовалась финальная реплика), я спросил у девушки, что она читает. Просто, чтобы что-то ей сказать вместо “до свидания”. Она говорит: зачем вам? - Интересно, говорю. Она тогда приподняла книгу, и знаете, что там было написано? Большими буквами: “В ЧЕМ СМЫСЛ ЖИЗНИ”. Нет, честное слово. Коля с друзьями загалдели: что за книга, кто автор? А я немного прих.ел, признаться. Шуточки.
Хотя что такого? Таких книг миллион каждый год выходит. Но то ли я тогда был уже пьян, то ли в общем контексте нашей беседы все так выстроилось - на меня конкретно это “в чем смысл жизни” произвело впечатление.
И, кстати, не на меня одного. Когда днем позже по телефону я рассказывал одному знакомому про этот случай, он тоже вроде впечатлился. (Или сделал вид, у него не поймешь.) Я, ободренный его вниманием, говорю: ну, я оглянулся, крылышек за спиной у нее вроде не было. А он говорит, подумав: а хвоста? Я засмеялся: да ну тебя. А потом подумал (шутливо, разумеется): а вообще… смугленькая, кудряшки…
Надо было незаметно заглянуть под стол, для порядку. Жаль, что не догадался.
Солдаты саванны, или Как плакали многие либералы на концерте Макаревича на Красной площади
(Qui pro quo)
Австрийская писательница Эльфрида Елинек в 2004 году получила Нобелевскую премию. И по ее книге еще сделали фильм - довольно известный, кстати. Называется “Пианистка”. Фильм - говно, хоть и взял приз в Каннах, но я прочел книгу и был впечатлен: хорошо написано, сильно, у нас дамы так не пишут, пожалуй. В конце главная героиня, зрелая женщина, влюбившаяся в молоденького парня, растерянно наблюдает издали, как он весело общается со своими сверстниками и сверстницами, думает что-то такое о жестокости жизни и от бессилия, несильно ткнув себя ножиком в руку (страсти-мордасти), медленно идет по весенним улицам родного среднеевропейского города. Короче, барон фон Захер-Мазох велел передавать всем привет.
(Сюжет я излагаю приблизительно, чтобы не уклоняться от темы в детали.)
А у меня тут в запасе давно была сцена, которую я как-то видел по ТВ, сейчас это любят показывать: как в Африке львы охотятся на антилоп. Речь шла про гну - их, из-за большого поголовья, зоологи часто называют “солдатами саванны”. И в этой передаче сначала все было как положено: стадо сначала мирно пасется, львы крадутся в высокой траве, потом (когда уже поздно) антилопы настораживаются, потом бегут, львицы выбирают жертву, вот погнались за ней, догнали, повалили, еt cetera - все подробно, как сейчас это любят.
Но вот что меня неприятно удивило именно в этой передаче. Я вдруг обратил внимание на поведение остальных гну. Как только львы кого-то ловят, все стадо немедленно останавливается неподалеку и, с некоторой даже странной печалью, издали молча наблюдает за происходящим. (Нет, не волнуйтесь, тут некрасовских мотивов не будет. Я вообще идейно тяготею скорее к А.К. Толстому - не государственник, но, как говорится, географический детерминист.) Так вот, антилопы. Но ведь у них рога - и еще какие! И копыта! И сами они не маленькие! Да если б они все вместе кинулись - какой вместе, хотя бы вчетвером! От этих львиц мокрое место бы осталось! Но не кинулись, хотя я отчетливо видел, что гну было как-то не по себе. Они стояли и смотрели.