Глава 1.
Девушка открыла вкладку с погодой. На днях обещают морозы. Она не любила холода. Хотя в такие холодные дни можно было натянуть на всю голову капюшон с мехом, и никто не увидит твоего лица. Никто не увидит, как покраснел твой и без того слишком длинный и кривой нос, как слезятся от ветра глаза, и как обветрились щеки, делая лицо еще более «красивым». Любимого времени года у Веры Нестеровой не было. Она их все одинаково не любила. Наверное, потому, что не любила себя… Зимой можно было ото всех спрятаться в многочисленных слоях теплой одежды, но, в то же самое время, эти слои одежды очень раздражали. Ходишь, как капуста, становясь неуклюжим комком в дутой куртке. Весной жизнь начинала пробиваться из-под снега и корок льда. В это время года, когда вся живность пробуждалась ото сна, Вере хотелось умереть. И дело было не в аллергии на пыльцу, нет… Все эти влюбленные парочки и их улыбки, смех, счастье…
— Верочка, что там с погодой? Ждать бури? — спросила из соседнего кабинета секретарь Ольга Метелина.
— Ты права, Оля. Минус двадцать будет, сильный снег. Ничего, мы не замерзнем, недавно же трубы поменяли, — ответила Вера, сбрасывая наваждение от мыслей о временах года. — Знаешь, а я люблю сидеть в нашем теплом кабинете под вой ветра, наблюдая за танцем снежинок. Есть в природе что-то магическое.
— Ах, Верочка! Фантазерка ты еще та. Сейчас начнется сессия и дикие танцы студентов, — рассмеялась коллега. — Пересдачи, досдачи, отчисления, слезы. Ну да сама знаешь. Понаблюдаем, — продолжала смеяться Ольга.
— Оля, тебе лишь бы посмеяться. Жаль мне тех, кого отчисляют. Чего бы им не учиться, правда? Ведь столько возможностей есть, почему бы их не использовать?
— А кто бы их знал, этих лентяев… Я когда… — ее прервал телефонный звонок. — Верочка, это из института экономики и права, — прошептала она, откладывая трубку, — потом договорим.
Вера кивнула и вернулась к своим мыслям. Под руку попался карандаш и листочек бумаги, и она начала выводить на нем замысловатые узоры, снова погружаясь в раздумья. Весной светило солнышко, так ярко и беспечно, подогревая счастье влюбленных и помогая цветам распускаться. И ей так хотелось любви и счастья. Хотя бы кусочек! Чтобы понять, почему другие люди так счастливы. Что такого в себе скрывала любовь, если ради нее люди были готовы на многое? Ладно, весна и весна. Вера вывела ручкой солнышко и цветочек на бумаге. Лето. Летом жизнь кипит, любовь находится на пике, красота слепит, счастье витает в воздухе. А она сидит днями дома или ищет подработку, лишь бы реже выходить на улицу. Девчонки бегают в коротких платьицах или тонких шортиках и дразнят парней стройными ножками. А ей было уже поздно начинать жить с нуля. Просто поздно… Девушка тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Она старалась не напоминать себе про «поздно», пусть время бежит и заберет то, что должно забрать. Даже, если это будет ее жизнь.
— Вера Эдуардовна, — позвал ее женский голос.
— Да, Катюша. Ты что-то хотела?
Перед ней стояла студентка третьего курса Катя Лепницкая. Как всегда, на высоте. Вера отвела от нее взгляд, делая вид, будто копается в бумагах. Такая молодая и красивая, вся жизнь впереди. Сейчас перед ней стояла ожившая мечта, но мечтать было поздно. Снова поздно.
— Вера Эдуардовна, только не выгоняйте меня. Мне опять нужна справка о том, что я студентка, — мило улыбнулась Катя.
— Катя, ты же знаешь, в автомате надо заказывать.
— Он не работает уже месяц, как и все в нашем универе, — надула губки девушка. — Ну, пожалуйста, сделайте. Вы же такая хорошая, Вера Эдуардовна!
— Тогда придется ехать в административный корпус, — пожала плечами Вера.
— Ну, пожа-алуйста.
— Бумага есть с собой?
— Конечно! Я так и знала, что Вы согласитесь, Вера Эдуардовна. Вы у нас самый лучший документовед всех времен.
Вера смущенно улыбнулась, взяла у нее лист бумаги и напечатала справку. Студенческая пора — прекрасная пора. По крайней мере, так должно быть. Она тоже пыталась свою студенческую жизнь наполнить радостью, хоть чуть-чуть. Наверное, не вышло…
— Спасибо большое! — расплылась в улыбке Катя. — Это Вам, Вера Эдуардовна, — положила на стол молочную шоколадку «Милка» и выбежала, довольная, за дверь.
У нее этих шоколадок была целая куча, прямо как у Вилли Вонка.
— «Милка»? Опять справки печатаешь? — в кабинет зашла Оля. — Договорилась я о потоковой лекции по праву. Верунь, тебе надо согласовать графики группы 123а, 125, 127а, и я тебе принесла графики групп второго университета. Так же нужно согласовать графики преподавателей. Малицкая, Сафонов, Рябушкин.
— Хорошо, будет сделано.
— А я тогда чайник, что ли, поставлю? Не пропадать же десятой «Милке» за неделю!
Девушки засмеялись, и Ольга ушла ставить чайник. Рабочий день закончился быстро. Вера любила работу, хоть и не мечтала до конца жизни составлять графики и перекладывать бумажки. Но какая разница, если конец наступит совсем скоро? Она, как чувствовала тогда, десять лет назад, что так все и будет. Правильно сделала, что не пошла учиться на дизайнера. А еще в голову забредали мечты стать архитектором. К чему бы все это было? Нет смысла думать о том, что не в ее власти, что она не в силах изменить? Доделав графики, составив все нужные таблицы и внеся изменения в расписания студентов и преподавателей, Вера стала собираться домой.
Нужно было зайти в аптеку, а это значит, тащиться на другой конец города. Решив пойти пешком и попинать заодно сугробы, Вера направилась в аптеку. Было подозрение, что нужного лекарства не будет. Дату заказа она проворонила, бегая с документами на подпись. Если его не будет, придется идти к врачу. А брать с рук всегда дороже… Со стороны парка, мимо которого она проходила, группа молодых людей играла в снежки. Девушки убегали от парней, те их догоняли. Звонкий смех больно резал по ушам, а их радость давила, словно удавка на шею. Нормальные девчонки тратили деньги на красивую одежду, косметику и парфюмерию, чтобы быть красивыми и радовать любимых мужчин. А она? «А тебе больше незачем, и ты никогда не была красивой», — ответила сама себе Вера и пошла вперед, понуро опустив голову. Жаль, наушники забыла. Слишком часто накатывали грустные мысли. Слишком. За грустными думами девушка и не заметила, как достигла аптеки. Она глянула на часы: пять минут до закрытия! Пришлось поднажать и побежать на красный, некогда было ждать.
— Дура! Слепошарая овца! Смотри, куда идешь, придурошная, — разразился гневной тирадой мужчина из автомобиля, едва успев затормозить буквально у ее ног.
— Господи. Простите, ради Бога. Я так опаздываю…
— На тот свет опаздываешь? Идиотка! Я мог сесть из-за тебя лет на пять. Чего встала? Иди, куда шла! — крикнул ей он, опуская стекло водителя. Красивый мужчина… — Еще и глухая. Проваливай с проезжей части, дура!
Вера побежала дальше, пряча слезы в капюшоне. Почему они все всегда такие грубые? Она могла умереть… Эта мысль разлилась адреналином по венам. А может, и пусть? Чуть раньше, чуть позже… Не имело значения. Она, наконец-то, добралась до здания аптеки. Аптекарь сменила вывеску с «открыто» на «закрыто».
— Стойте! — Вера забарабанила в дверь. — Пожалуйста!
— Что Вам нужно, девушка? Мы закрыты, — недовольно ответила женщина.
— Мне нужен «Трамал». Пожалуйста. Очень нужен!
— Девушка, Вы, вообще, в своем уме? «Трамал»? Вы, действительно, думали, что я продам Вам его так просто? Отойдите с прохода, мы закрыты.
— У меня есть рецепт, — протянула ей дрожащими руками листочек.
— Все равно, закончился он сегодня. Раньше надо было приходить.
Дверь аптеки закрылась прямо перед ее носом.
— Как же так… — Слезинка скатилась по щеке Веры.
Пошел снег. Она заплакала и сильней закуталась в шарф, скрывая половину лица. Ее трясло. Неудачи преследовали на каждом шагу, жизнь всегда была к ней чертовски несправедлива, словно услышала молитвы подростка, который когда-то не хотел жить и проклинал судьбу за все. Теперь песок в ее часах испарялся со скоростью света. Девушка поймала на ладонь снежинку. Та за секунду растаяла.