Не желая больше слушать ту, что возможно лишь лжёт, скрывая от меня правду, я поспешил к открытым дверям, из-за которых, наконец, послышались тихие голоса.
В комнате был полумрак, горело лишь несколько свечей, две служанки как раз уносили охапки постельного белья и полотенец, а встретившая меня Ранара прижала палец к губам, давая тем самым знак молчать, не шуметь.
— Они только что начали засыпать, мой господин, — пояснила она, указывая на постель, где среди подушек и одеял лежала моя жена, прижимая к груди завёрнутого в пелёнки светловолосого младенца. Замерев, уставший, измученный своими страхами я смотрел на них не в силах сделать и шага, чтобы подойти ближе, а женщина, к которой я столько времени не скрывал своей неприязни, вдруг проявила понимание, которого от неё в эту минуту трудно было ожидать. — Всё хорошо, мой Король, всё в порядке, им обоим ничего не угрожает.
Обоим. Решился ли бы я в ту минуту кому-то кроме себя самого признаться, что меня мало интересует появившийся на свет сын? Всё волнение, все страхи были только о жене, и эти страхи ещё не скоро оставят меня. Мне нужно прежде убедиться, что с ней действительно всё в порядке, лишь тогда я смогу принять ребёнка.
— Эйомер? — тихий, едва различимый голос Лютиэнь заставил, вздрогнув, вырваться из своих мыслей и, наконец, приблизиться к постели, присесть на самый её край. Сонные, уставшие глаза жены лучились теплом, когда я бережно сжал в ладони её тонкие пальцы, голос полнился тихим ликованием, когда прижалась щекой к головке спящего младенца, которого так бережно обнимала. — Смотри, как наш сын похож на тебя. Ты уже дал ему имя?
— Эйдоред, родная.
Через минуту любимая вновь уснула, ушла закончившая прибираться Ранара, и в спальне воцарилась нарушаемая лишь сопением тишина, а я всё всматривался в жену и новорожденного сына, любовался ими, даже не пытаясь найти названия тем новым тёплым чувствам, что зарождались в груди. Наверное, это было счастье и облегчение одновременно. Пусть впереди по-прежнему ждёт множество волнений, но в те минуты я был счастлив обычным земным счастьем.
***
С той ночи прошло три года, а я всё так же с волнением и заботой слежу за тем, как выходит на террасу, спускается по мраморным ступеням Лютиэнь, ведя за руку нашего озорного светловолосого Эйдореда. Детские глаза на смуглом личике полнятся той же синевой, что и у матери. И, наверное, за это я люблю его ещё больше, если это только возможно.
Усадив жену и сына перед собой в седло, я направил Огненога в город, а затем через раскрытые Врата в полную душистых цветущих трав степь. Жизнь становится полной, счастливой, когда в объятиях любимая и наш с ней непоседливый, смеющийся от восторга сынишка, когда в лицо бьёт ветер, а конь несёт к горизонту таким галопом, словно имеет пару крепких крыльев. Прижавшись подбородком к мягким волосам Лютиэнь, я обнял её, задерживая ладонь на плоском животике. Но я знаю, что это только пока, слишком хорошо знакомы изменения в её теле, чтобы понять, что, несмотря на все мои старания не оставлять в ней семени, у нас скоро появится ещё один ребёнок. Должно быть, это произошло в конце мая, когда вернувшись из похода на Восток, к Морю Рун, в который мы уходили вместе с Арагорном и Боромиром, чтобы истребить засевших там орков, я был так рад долгожданной встрече с женой, что полностью потерял выработанный контроль над собой. За время моего отсутствия у Хамы и Ранары родился сын, и, глядя на их позднее счастье, я не могу не признать, что желал бы, чтобы и у нас с Лютиэнь появился ещё один ребёнок. Дочь. Миниатюрная и темноволосая, как любимая. Тогда и ожидание родов не так тягостно, а жизнь наполнится ещё большими красками, теплом и радостью.
Скорей ныряй в мой тихий омут.
Ты нравишься моим чертям.
Их зов, поверь, не очень громок,
Но крик их только для тебя.
Спокойно, тихо, но небрежно
Ты открывай дверь в новый мир.
С тобою буду очень нежным,
Ты демонов моих кумир.
Комментарий к глава 31. Подари мне дочь
Готово. Как запланированный лёгкий, весёлый миди перерос в капитальный макси, я и сама не знаю, но очень его люблю и довольна тем, как всё получилось в итоге))) Все строчки написаны, все идеи в текст вложены))) Огромное человеческое спасибо моей бете Gala_Bel за помощь в работе и бесконечную поддержку, читателям, которые оценивали работу и писали отзывы, а также тем авторам фикбука, которых тошнит от этого фика - поскольку он такой один-единственный и неповторимый, то все ваши попытки уйти в намёки банальны, мне же, скажу честно, было занятно и приятно узнать, что вы, несмотря на недуг, читали. Пишите в личку адреса - вышлю вам мятную настойку от Гэндальфа))) Ещё хочется бесконечно благодарить, хоть он этого никогда и не услышит, Карла Урбана за его невероятного, вканонного от А до Я Эйомера и отдельное спасибо by_Crokokill , My_liberta и Ксении Гришко за чудесные арт, акварель и обложку к фику: они очень вдохновляли меня на протяжении всего написания, вы невероятно талантливы. Ну и, конечно, безмерная благодарность Профессору, создавшему волшебный мир, о котором хочется читать снова и снова))) Кстати, моя работа только сказка, не стоит пытаться найти в ней что-то иное)))
В группе приложены песни, под которые был написан фанфик)))
https://vk.com/club118071311?w=wall-118071311_656%2Fall
Стихи к главе взяты из инета.
========== Вместо вбоквела и тысячи сказок ==========
«Счастье женщины — в служении мужу и рождении детей, а если она считает по-другому, значит ещё не повзрослела», — восемь лет назад объяснял мне Эйомер. Он, как обычно, был прав, он вообще исключительно часто оказывается прав. Но что тогда эти слова значили для маленькой взбалмошной бунтарки, которая волею судьбы, случая и стайки волшебных светлячков оказалась в чужом, знакомом лишь по любимой сказке мире? Они злили до дрожи в пальцах, пробуждая желание ссориться с обладавшим буйным нравом красавцем Сенешалем. Как же много хотелось наговорить, высказать ему в те дни, и ведь порой даже получалась. Теперь только щёки алеют от воспоминаний о всех произнесённых вольностях и глупостях. Как же он терпел меня? Насколько дорожил тощей пигалицей, у которой не на что было смотреть кроме чёрных кудрей и синих глаз, если не прибил как муху? Мой муж —удивительный рохиррим, самый лучший мужчина Арды, а у меня и после двух беременностей так и не появилось никаких значительных округлостей: всё тот же тонкий росток, каким он увидел меня в первый раз. Обидно ужасно от того, что скромный лиф платья украшают разве что кружева и ленты, но мой Король говорит, что брал в жёны красавицу, а не доярку. В общем, умеет поддержать и поднять самооценку. Красавицы же, очевидно, по его мнению должны быть стройными, как эльфы или велосипеды, так что на его вкус в Марке есть только одна красавица, и это, конечно, не может не радовать. Снова думаю не о том, нужно ведь решать, как буду оправдываться перед Хамой за то, что в очередной раз улизнула с Эйдоредом и Эймири из Эдораса, а не вспоминать, как быстро муж умеет справляться со шнуровкой и крючками на моих платьях, когда остаёмся с ним одни в спальне. Опять не то, ведь сама тайком от Ранары пошила новое платье; посмотрим, как Эйомер на него отреагирует, когда вернётся из своего рейда к границам. Осталось недолго ждать: самое большее — пару дней, затем узнаю, как правитель Марки относится к модным дизайнам от Коко Шанель. Знала бы великая француженка, что и здесь, в Арде, кое-кто собирается воспользоваться её советами, чтобы подшутить над мужем, наверное, очень удивилась бы. Впрочем, не знала она про Арду. Вряд ли модисткам есть дело до книжек фэнтези, даже если описанный в них мир вполне себе существует, в чём я убедилась на собственном опыте, сбежав однажды с вечеринки и вырулив по глупости не на тут дорожку. Нет, дорога на самом деле была очень даже та, и путь по ней подарил самой обычной девчонке такое огромное счастье, о каком ни в одной сказке ни один волшебник не писал.
Вдыхая остывающий после дневного зноя, наполненный ароматом клевера и белых лилий воздух, я с улыбкой взглянула на складывающих башню из гладкой гальки детей. Мои маленькие белокурые лучики, вдоволь накупавшись в прохладной речной воде, они ещё не нашалились, а потому, смеясь и переговариваясь, продолжали свои незатейливые игры. Оба как две капли воды похожи на отца: смуглые, упрямые и своевольные, только цвет глаз мой взяли. Эйдоред, пожалуй, высок для своих шести лет и становится слишком серьёзным и не по возрасту заносчивым, когда находится рядом с отцом. Должно быть, пытается копировать его манеру поведения. Но сейчас, оказавшись вдали от воинов и Медусельда, он — самый обычный мальчик, который любит возиться с малышкой сестрой, терпит её неуклюжесть и разжимает цепкие пальчики, когда та пытается схватить его за длинные светлые пряди волос. Никакими словами невозможно описать, как сильно я люблю своих детей, как радовалась, нося их под сердцем, впервые беря на руки, рассматривая складочки на румяной младенческой коже. Знаю, Эоймер тревожился, что мне не под силу беременность и роды, и предпочёл бы ограничиться одним первенцем, но когда он сажает на плечи Эймири, когда, тихо напевая, плетёт косы из её мягкий кудрей, становится ясно, как дорога для него наша непоседливая девочка. Как бы он не стремился сократить риск зачатия, мой муж — замечательный отец, этого у него не отнимешь. И строгий. Очень. Поэтому стоит поторопиться вернуться во дворец, прислуга наверняка уже хватилась нас.