— Эймири, крепостную стену построить уже не получится, солнце к горизонту торопится, нужно и нам в город поспешить, — лишь качнув головой на недовольство дочери, которой совершенно не хотелось покидать жарким августовским вечером речной берег, я принялась снимать с ветвей кустарника наши почти высохшие рубашки. — Эйдоред, поторопитесь, если не хотите, чтобы об этих поездках узнал отец: ты же знаешь, он их не одобряет.
И это ещё очень мягко сказано. Была бы его воля, запер бы нас в башне, как Рапунцель, и охрану бы приставил. Не из вредности. Просто излишне печётся о нашей безопасности.
— Мама, наверное, уже поздно, — в слишком родной манере нахмурив брови, сын показал мне в сторону тракта, туда, где двигались похожие на точки всадники, одного из которых не узнать было нельзя. Даже без шлема с конским шиньоном и отделанного вышивкой плаща, просто в камзоле, рубахе и брюках я его всё равно узнаю. Из тысячи. Из миллиона. И ничем хорошим это сейчас не светит.
— Без паники, бежим! — запихнув вещи в торбу, я быстро приторочила её к седлу Талы, и, запрыгнув на спину удивлённо всхрапнувшей любимицы, оглянулась, чтобы посмотреть, как Эйдоред сажает на черногривого Рамстея звонко рассмеявшуюся сестру, и сам устраивается позади неё. Отпрыск моей кобылы и Киборга Боромира был весьма впечатляющих размеров, но маленького рохиррима знал с его рождения и слушался беспрекословно, а тот так хорошо держался в седле, что вызывал в душе кипучую гордость: мой сын будет одним из лучших наездников Марки. Но это в будущем, а сейчас нам нужно уносить ноги, пока весь гнев эйорлингов не обрушился на наши головы. — Быстрее! В объезд через вересковую пустошь!
Это как же Эйомер торопился вернуться в Медусельд, если прибыл вслед за гонцом, который утром уверял, что Государь будет в столице через два-три дня? Должно быть соскучился по нам, так же как и я по нему, не иначе. Сердце от радости, кажется, пропустило удар, но думать сейчас нужно только о том, чтобы первыми успеть вернуться в город, сменить одежду и приказать подавать ужин.
Пробираться пришлось среди зарослей дикой вишни и вереска, что, конечно, замедляло движение, но позволяло остаться незамеченными для направляющихся к реке всадников. И почему бы в самом деле не поискать нас в другом месте? В саду или библиотеке, например? Может, мы книги читаем, просвещаемся, так сказать? Хотя кто же поверит? Все во дворце знают, что я сама неплохо рассказываю детям сказки и легенды.
Когда мы добрались до курганов, а потом и до ворот города, солнце, согревая землю закатными лучами, уже нависло над самым горизонтом. Спешившись, затеряться за спинами возвращающихся в свои дома пахарей и пастухов не составило большого труда. Конечно, всегда есть риск, что привлекут внимание породистые скакуны, но пока нам везло: на кутающуюся в плащ девушку и двоих детей в это время обычно не обращали особого внимания, и мы успевали проскользнуть на главную улицу. Старый Кеорим, как и Ранара, никогда не выдавал нас, а потому, оставив на его попечение Талу и Рамстея, быстро переодевшись вместо простой крестьянской в спрятанную в сене дорогую одежду, не торопясь, мы направились к мраморным ступеням, ведущим на верхнюю террасу Медусельда. Было весьма забавно невинно кивать округлившим при нашем появлении глаза стражникам, но ведь не их и не моя вина, что пришлось научиться быть незаметной, как тень, чтобы иметь возможность на пару часов сбежать от обязанностей Королевы и хозяйки дворца и просто побыть свободной, вольной девушкой, которая может вот так просто, без охраны, выехать за городские стены. Конечно, Эйомер догадывается, что в его отсутствие мы с Эйдоредом и Эймири позволяем себе некоторые вольности, даже порой пытается отчитывать и журить, но пока нет доказательств, открыто обвинить нас не в чем.
Размышляя, кто мог знать о том, что мы уехали к реке, и сказать об этом мужу, я отправила детей к столам, на которые служанки уже начинали расстилать белые скатерти, а сама поспешила на кухни, чтобы проверить, достаточно ли специй положено в запеченных гусей. Мы не ждали Конунга так скоро, нужно обязательно накормить его повкуснее и приказать подать эль, который только вчера привезли и спустили в погреб. Стоило убедиться в том, что горячее не запоздает, и вернуться в Тронный Зал, чтобы поприветствовать пришедших к ужину воинов эореда, как на пороге появился Эйомер. Быстро проскользнув на своё место во главе стола и укоризненно взглянув на дочь, которая кормила кусочками сдобной булки лохматую рыжую псину, я только тогда заметила, что выбившиеся из кос волосы в беспорядке струятся по плечам и спине. Кажется, заколки потеряла, и в спешке даже не заметила где. Жаль. Их на ярмарку из самого Эребора привезли: очень тонкая работа, и бирюза сплошь в белых прожилках, словно небо в перистых облаках. Эйомер сам их выбрал, хорошо, если не спросит, куда задевала.
Привычка улыбаться, каким бы подозрительным не был взгляд мужа, не подвела и сейчас: он приподнял брови, словно удивляясь тому, что я ещё не ищу тёмный угол, чтоб укрыться от праведного гнева, который в нём явно закипал, я же игриво закусила губу и тут же опустила ресницы. Этот молчаливый обмен приветствиями занял не более нескольких секунд, а затем Эйомер кивнул, продолжая показывать, что рассержен, устроился во главе стола и, осведомившись, как у нас дела, с головой ушёл в беседу со своими советниками. И чего только злится? Война давно миновала, в землях Марки, как и в других королевствах Арды, царят мир и благоденствие, орки и примкнувшие к ним разбойники почти все давно переловлены и истреблены, так почему же он печётся о нас так, словно в любую минуту ожидает вражеского нападения? Знаю, на сердце моего любимого рохиррима много ран, и всё же его чрезмерное желание оградить нас с Эйдоредом и Эймири от любых, порой мнимых, опасностей совершенно лишает нас свободы и вызывает лишь желание бунтовать. Родители и те никогда не опекали меня столь чрезмерно, даже отпускали с подругой на летних каникулах в поездки к побережью, а Эйомер так до сих пор и не ответил на приглашение Фарамира и Эйовин хотя бы месяц погостить у них в Итилиэне: то Эймири была слишком мала, то дел государственных у него много накопилось. А одних нас отпустить, разумеется, никак нельзя. Вдруг в беду попадём, а его с мечом наготове рядом нет? Ведь сразу за границами Рохана ходят стаи диких кабанов, охотятся на людей полчища бешеных кроликов– мутантов, и нападают отмороженные на всю голову Кин-Конги. Шучу, конечно, да и сама бы ни за что не согласилась на разлуку с любимым мужем, занимающую больше времени, чем его выезды в отдалённые провинции и к пограничным заставам. Девичья влюблённость в красивого вспыльчивого Сенешаля давно переросла в глубокую сердечную привязанность, потребность в нём как в неотъемлемой части души, без которой ни жить, ни дышать невозможно. Он — вся моя жизнь, что было «до», уже не в счёт. Самое ценное, что у меня есть, это наши дети и восемь счастливых лет, которые кажутся яркой радугой эмоций, составляющих простое человеческое счастье. Ссоры, споры и примирения, трудное привыкание к характерам друг друга — через всё это мы уже прошли, и всё же всякий раз, когда Эйомер целует меня, кажется, что это происходит впервые. Он всегда подобен буйному огню, в котором я не устану гореть и при случае не поленюсь подлить бензина. Распалять его я люблю и умею, но кажется сегодня меня саму сожгут на костре инквизиции. Дотла. И это вызывает нервную дрожь и желание всё же найти укрытие, чтобы переждать грядущую бурю.
Заставив себя съесть кусок ещё тёплого пирога с ягодами и убедившись что Эйдоред с Эймири уже опустошили свои тарелки, я не придумала ничего лучшего, чем ретироваться под предлогом того, что собираюсь укладывать их спать. На самом деле мы укрылись в комнате Эйдореда с большой книгой заметок о коневодстве, в которой нарисованные от руки картинки были интереснее текста, да и занимали больше страниц. Правда, вскоре детям наскучило изучать сложные буквы алфавита рохиррика, в котором мне и самой удалось освоиться с большим трудом, а они, как обычно, стали просить сказку на ночь. Знаю, педагог из меня неважный, к тому же у сына уже появились наставники, а то, чем мы сейчас занимаемся, лишь дополнение к их урокам, поэтому можно захлопывать старый талмуд и смело переходить к тому, что им нравилось больше всего: преданиям Рохана. Кто бы мог усомниться в том, что маленькие рохиррим обожают слушать истории о своих светловолосых предках и их великих свершениях? Порой я приукрашивала сказки, смешивая их с теми, что с детства были близки мне самой, и тогда получалось очень занятно. Если, конечно, никто не подслушивал. Укачивая сладко засопевшую дочь, я всё ещё рассказывала сонному Эйдореду о том, как после нападения вастаков и дунлендингов на Марку Хельм Молоторукий вместе с сыном Хамой, эоредом, регулярными войсками и простыми жителями, прикрываемые от врага смертоносным огнём дракона, укрылись в Хорнбурге, который и был впоследствии именован Хельмовой Крепью, когда заметила, как дверь в комнату приоткрылась, и на пороге, облокотившись плечом о косяк, остановился Эйомер. Взгляд мужа был не менее заинтригованным, чем у сына, когда он услышал, как некий альтруист-ящер периодически поджигал вереск на берегах Бродов Изена, запугивая и заставляя тем самым отступать вражескую армию самокоронованного в разорённом Медусельде Вулфа.