— Ты знаешь у нас это общее.
— Что? Ты тоже не можешь иметь детей? Ты просто меня не понимаешь.
— Понимаю, как никто другой. Я тоже не могу детей рожать, — ответил он.
— Ты мужчина.
— И что? Но ведь не могу, и как-то дышу с этой мыслью, — его ладонь поползла выше по внутренней части бедра.
— Зато можешь заделать, — ответила я, положив свою руку сверху.
— Это немного другое, — он будто насмехался надо мной.
Стало немного обидно, что он всерьез меня не воспринимает. Будто каждое мое слово — блажь.
— А я точно женщина.
— Я знаю, один раз точно убедился. Хочу еще, — ответил он, не сводя взгляда с моих глаз.
— У нас условие, — прошептала я хрипло.
— Я помню, но мы же условились на близость, а не на количество поцелуев, касаний и объятий. Так, что можешь меня трогать не только по вторникам. Главное, — он придвинулся еще ближе так, что наши губы оказались вблизи. Наше дыхание сплелось в невидимом танце. — Ты улыбнулась.
Его губы накрыли мои. Язык медленно скользнул в мой рот, раздвинув губы. А ведь я действительно улыбалась, когда он меня сравнил с собой. Притянула его к себе еще ближе, впиваясь в его губы. Ощутила, что его рука скользнула еще выше туда, где соединялось мощнейшое желание. Лем повалил меня на диван, прям на свои бумажки, которые краями впились в мою спину, но я не ощущала этой колкости, сосредотачиваясь на том, что творил мужчина с моим телом. И это всего лишь он коснулся моей груди.
Я подставила шею под его губы, закрыв глаза. Лишь водила руками по его камзолу от плечей до торса. Распахнула глаза, повернув голову в сторону. Мужская рука уже расстегнула мне пуговицы на груди и нагло вторглась внутрь, сжимая самое мягкое.
И тут я поняла, что надо остановить Лема. Потому что то, что происходит неправильно. Если я его не остановлю, то это будет плохо, а если остановлю, то кое-кто получит по попе.
Ох, нет-нет. Только не это. Пока Лем рукой скользнул под мою юбку, весь мир перестал существовать. Вот только я понимала, что мое удовольствие может и подождать, главное чтоб не свершилось кое-что ужасное. И вместо того, чтобы простонать от приятных ощущений я крикнула:
— Фу! Нельзя!
Мужская рука застыла на моем одном месте, а ее владелец, наверное, в первый раз в жизни услышал подобные слова во время прелюдии.
— Буся, нельзя! — крикнула я еще раз.
Ага, объясните щенку, что нельзя такое делать в помещении, потому что в самый пиковый момент, она уселась посреди кабинета, и наделала лужу.
Лем смотрел на меня ошалевшим взглядом. И мы оба посмотрели на бесстыжую Бусю. Я оттолкнула его, и подбежала к собаке, успевшей сделать грязное дело. Она виновато смотрела на меня, размахивая хвостиком, мол, сами виноваты, я гулять хотела.
— Я попрошу принести тряпку. Джеймс! — крикнул Лем.
Он открыл дверь и крикнул своему помощнику, пока я в спешке поправляла на себе одежду.
— Господин Вернхин, к вам пришли люди, — послышался голос помощника.
— Хорошо, приму их в другом кабинете. Позови кого-то, чтобы убрали в кабинете.
— Слушаюсь.
Эй, а мне что в кабинете оставаться?
Походу да.
Буся довольно улеглась под Лемовским столом, высунула язычок, тяжело дыша.
Я привела себя в порядок, встряхнула волосы и застегнула нормально пуговицы на платье.
Кабинет открылся и на пороге появилась красивая девушка в длинном плаще с меховым воротом. Вряд ли она уборщица.
— Доброе утро, а где господин Вернхин? — она надменно спросила меня.
— Он вышел, будет чуть позже.
— А вы? Слушайте, я не могу стоять в коридоре и в его приемной. Давайте я вам заплачу, а вы уйдете, — она полностью вошла в кабинет и я увидела, что ко всему прочему она еще и беременная.
Это она меня за кого только что приняла?
Глава 10
Класс, хоть у кого-то будет счастье в жизни. Только почему она решает, кого Лем впускает в кабинет, а кого нет. Помимо Джеймса в приемной больше не было ничьих вещей, так что она вряд ли второй секретарь. А вот у меня режим вахтерши может и включиться.
У незнакомки были красивые волнистые, темные волосы, пухлые губы и зеленые глаза. Просто куколка.
— Извините, но я никуда не собираюсь уходить, — я скрестила руки на груди, и откинулась на спинку дивана.
Как же меня дергает и от єтой дамочки и от того, чтобы по стопочкам сложить бумаги. Какой бы беременной она ни была — здесь должна храниться важная информация.
— Кажется, это ты не поняла. Выйди из кабинета господина Вернхина, — беременная прошла на центр комнаты.