Усаживаюсь удобней на стул, пододвигаю свечку ближе к зеркалу и уже хотела произнести заветные слова, как желудок заурчал с неимоверно громко. Надо перекусить. Сначала еда, а уже потом суженый. Метнулась к столу, где стоял мой чай и несколько кусочков домашнего пирога. Съев пирог и запив его чаем, вернулась к зеркалу.
В первую очередь прислушалась к себе. Мало ли организм опять даст о себе знать в самый не подходящий момент.
— Ну что ж. Приступим.
Ужасающим голосом сказала своему отражению и подмигнула. На минуту почувствовала себя ведьмой, готовящейся варить дурно пахнущее зелье. Я даже засмеялась практически зловеще.
— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный.
Пламя свечи даже не колыхнулось. Посидела несколько минут, внимательно прислушиваясь к звукам в помещении.
— Ну, нет, так нет. Не судьба, значит. Ничего удивительного.
Не видать мне суженого. Окинула отражение беглым взглядом. В полумраке мои глаза казались темными, практически карими, хотя я обладательница светло-серых глаз. Принялась пальцами приподнимать русые волосы у корней, чтобы они стали чуть объемными.
Пламя свечи зашевелилось. Оно начало покачиваться из стороны в сторону. Удивленно обернулась, чтобы посмотреть, кто зашел в баню, впуская за собой сквозняк. Входная дверь сильно скрипит. Странно, что я ее не услышала. К моему удивлению дверь была закрыта. Кроме меня в бане никого не было.
— Чертовщина какая-то.
Тело пробила дрожь. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоить испуганное сердечко. Еще немного и оно вырвется из груди. Медленно поворачиваюсь к зеркалу, боясь того, что могу в нем увидеть. Дыхательная гимнастика была проделана напрасно. Крик ужаса застрял в горле. Рука сама потянулась к губам, прикрыв их.
В зеркальной глади вместо своего отражения я увидела парня. Он почесывал многодневную щетину на подбородке.
— Дима? — Голос дрожал, как и все тело.
Казалось, он заметил меня. Карие глаза забегали по чертам моего лица. Димины зрачки расширились, а брови поползли на лоб. Из-под отросших черных волос на лбу выглядывал толстый шрам.
Поверхность зеркала пошла рябью, размывая изображение моего старого знакомого, которое и вовсе пропало спустя несколько секунд.
Я не верила своим глазам. Я просто отказываюсь верить им. Такого не может быть. Зеркало — это не Скайп. С помощью него невозможно связаться с другим человеком. А, если Дима уже мертв, и я призвала призрака? Нет, нет, нет. Это просто воображение разыгралось. В парилке пересидела. Точно.
Как бы я себя не уверяла, что Кузнецов мне просто привиделся от того, что я недавно вспоминала его, спокойней мне не становилось. Сердце отплясывало чечетку, ускоряя циркуляцию крови.
Я включила свет, надеясь, что, развеяв темноту, мне станет чуточку спокойней. Не стало. Задула свечу и перевернула зеркало отражающей поверхностью вниз. Руки тряслись, а пальцы совсем не слушались. Я с трудом оделась и убежала домой, не забыв накинуть на мокрые волосы бабушкин шерстяной платок.
Глава 2
Уснула я только под утро. Всю ночь перед глазами всплывала картинка, увиденная в бане.
— Так не бывает. Так не бывает. Рррр. Так не бывает.
Повторяла как мантру, сильно зажмурив глаза. Несколько раз ударилась головой об подушку, чтобы выбить видение из головы. Об стену было бы эффективней, но я ещё, вроде, вменяемый человек. Хотя это под огромным вопросом. Сотрясения мозга заработать не хочу.
Проснулась я ближе к обеду, когда запах борща пропитал весь дом и добрался до моих рецепторов. Живот заныл, намекая, что неплохо бы его покормить. Отодрала себя от подушки и потопала на кухню, приоткрыв один глаз. Второй глаз никак не хотел разлипаться.
— Проснулась-таки. Садись за стол.
Бабушка указала на кухонный уголок, и я с удовольствием плюхнулась на него. Тело требовало занять горизонтальное положение, но я героически сопротивлялась желаниям организма.
— Ночью снег шел. — Ехидно сообщила бабушка, ставя на стол кружку с кофе.
Громко взвыла, не скрывая своего разочарования. Опять лопату в зубы и расчищать территорию вокруг дома.
— Может все же супчика наложить? Только сварила.
Бабушка знает, что после сна, какая бы голодная я не была, кроме бутербродов или булочек впихнуть в себя ничего не могу.
— Суп с утра? Неее.
— Это у тебя, ваше величество, утро. А у нас, простых крестьян, уже обед.
— Смилуйся барышня. Не царское это дело засветло вставать, да курам подавать. — Вторила бабушке, возвращая доброжелательную улыбку.
На самом деле к живности я вообще не подхожу. Причиной всему банальный страх. Не знаю, как в детстве я умудрялась гонять весь скот по двору, прикрикивая, что обязательно их поймаю и в суп отправлю, если сами не подойдут. Сейчас же я на пушечный выстрел к ним не приближусь. Если какая-нибудь животина цапнет, мало не покажется. Определенно с возрастом вырабатывается инстинкт самосохранения.
— Ща как дам подзатыльник. — Шутливо замахивается, а потом грозит указательным пальцем. И не посмотрю, что здоровая кобыла. Ох, и воспитали на свою голову.
Стаскиваю двумя пальцами с тарелки горячий бутерброд и с удовольствием начинаю поглощать пищу.
— Как попарилась?
Кусок застрял в горле. Ударила себя несколько раз кулаком по грудной клетке.
— Отлично.
— Во сколько хоть пришла.
— Поздно. Вы уже спали.
Бабушка заварила себя сушеный ягодный сбор и уселась за стол напротив меня. Повисло неловкое молчание.
— Гадала вчера?
— Ага. — Подношу чашку к губам, стараясь не смотреть на родственницу.
— И?
— И… — Демонстративно вздыхаю. — Быть мне незамужней до конца своих дней. Бабуль, неужели ты в эти сказки веришь?
— А как же. Как ты думаешь, я поняла, что дед станет моим мужем?
— В зеркале увидела? — Скептически приподнимаю бровь, не ожидая отрицательного ответа.
Пообедав, в моем же случае — позавтракав, оделась в спортивную одежу и пошла наводить порядок во дворе. Медленно, но верно я сделала подходные дорожки по территории. Теперь дед может смело ходить от сарая к дому, не оставляя глубокие следы на снегу.
Стоит еще расчистить немного центральную дорогу деревни, а именно около нашей калитки.
— Может вам помочь?
От знакомого баритона, раздавшегося рядом с правым ухом лопата выпала из рук. Не веря своим ушам повернулась к парню. Он практически не изменился. Кончики темных волос выглядывали из под серой шапки. Карие глаза с веселым прищуром наблюдали за моим лицом. Тонкие губы растянулись в искреннюю улыбку. Одной рукой Дима держал лямку сумки, закинутую на плечо. Другую грел в кармане дутой куртки.
— Димка.
Висну на шее у соседа. Сумка сползает с его плеча и задерживается на сгибе локтя. Простым движением Дима откидывает ее в сторону. Беру в ладони его щеки.
— Живой.
Покрываю поцелуями его лицо. Обвиваю его шею руками, прижимаюсь сильнее и висну на Диме. Кузнецов не удерживает равновесие, и мы заваливаемся на снег под совместный смех.