Психотерапевт Леонид Максимович по-прежнему звонил и встречался с Ольгой, лечил Каргополова и Мамлюкова, разрабатывал свои многоуровневые планы, касающиеся их всех. Данила Маркелович Жаков после триумфальной выставки, репортажа по телевидению и статей в прессе стал еще более знаменит; его теперь называли не иначе как «наш русский самородок». Он даже смотался на пару недель в Нью-Йорк и Лондон, где также произвел весьма шумный фурор. При этом его, разумеется, с обоих боков охраняли два цепных пса — Лаврик и Гельманд… Получил какой-то венецианский приз и Ритин фотограф в ковбойских сапогах: за несколько шокирующий европейскую публику фотоэтюд под эпатажным названием: «Голубая Луна. Любовь тел после конца света». На вручении приза он изменил своим правилам и впервые снял сапоги. Чем привел публику в еще больший шок, и она поспешила из зала, затыкая платками утонченные европейские носы… На горизонте, словно багряное зарево, в конце месяца стал появляться Ренат. Его видели в некоторых публичных местах, в банке, ночном клубе, в «Президент-отеле». Он постепенно возвращал свои позиции в авиабизнесе. Но с Ольгой пока не связывался. Осталось лишь добавить, что все это время несчастные по своей сути отморозки, коим и имени-то нет, а просто клички — «хряк», «комод» и «гиена», — продолжали безуспешно искать и караулить Константина…
А мудрый Вильгельм Мордехаевич Попондопулос оказался все-таки прав: временное оживление Антона сменилось обострением болезни, долгим затяжным кризисом. Еще в начале августа Константин и Ольга, тайком от всех, подали заявление в загс. На всякий случай, чтобы при оформлении выезда в Израиль было меньше препятствий. Конечно, между собой они договорились считать брак фиктивным. А теперь, когда над Антошкой нависла реальная угроза, они созвонились, быстро встретились, наспех перекусили и поторопились к своему гражданскому «алтарю».
Костя и Ольга так спешили, застигнутые врасплох новым витком болезни сына, что никому не успели ничего сказать. Даже забыли позвать на процедуру бракосочетания свидетелей.
— Ничего, и так распишут! — махнул рукой Костя. — Дело-то пустяшное. Штамп в паспорте поставят — и точка!
— Так не выйдет, — сказала Ольга. — Тут строго, не в заготконторе. Нужны свидетели.
— Может, еще и понятые? Тогда уж и следаки, медэксперты и мертвое тело. Им буду я.
— Будь ты кем хочешь, но ищи свидетелей.
— Где же тебе я их сейчас найду? На рынке? Двух лиц кавказской национальности, которые сами без регистрации? У нас очередь подходит.
Очередь женихов в черном и невест в белом действительно быстро таяла. Работники загса работали сноровисто, без заминок. Дверь в «святилище» то открывалась, впуская новую пару, то захлопывалась за очередной. А прежние куда-то исчезали.
— Слушай, а куда новобрачные пропадают? — с тревогой спросил Костя. — Входят, но не выходят. У них там что, заодно и крематорий работает?
— Второй выход, — пояснила Ольга. — Зал для торжеств. Ищи свидетелей. Без них не возвращайся.
— Ты еще не жена, а уже командуешь! И вообще, вижу, у тебя какой-то подозрительный опыт прохождения этой церемонии. Все знаешь, где какой выход… Ты, часом, не второй раз брачуешься? Или третий?
— А ты?
— Я первый спросил.
Они начали легкую перебранку, а в это время другая пара, стоящая вслед за ними, также повела какой-то приглушенный спор. Костя замолчал, приглядываясь к ним. Они имели очень колоритный вид. Невеста — чрезвычайно длинная, как шпиль Останкинской телебашни, а жених — словно низкий корявый пень. На них, так же как на Ольге и Косте, была простая, повседневная одежда — джинсы, свитера, кроссовки. В отличие от всех других черно-белых новобрачных.
— Ребята, — обратился к ним Константин. — Вам, случаем, не нужны свидетели? Не дорого продам.
— Еще как нужны! — крякнул с восторгом «пень». — Понимаешь, прямо с репетиции потащил Милу в загс, а про самое главное-то мы и забыли! Совсем из головы вылетело! Кого же мы потом всю жизнь проклинать будем, как не свидетелей? А их нет.
— Есть, — сказал Костя. — Будете проклинать нас. Только и у меня к вам та же просьба.
— Заметано! — понимающе ухмыльнулся жених, которому было уже под пятьдесят, и представился: — Валера.
Ждать оставалось совсем немного. Наконец все четверо вошли в просторную комнату, где возле стола уже стояла крупная мадам с алой лентой через плечо. Еще одна служащая, меньших габаритов, держала в руке документы.
— Здесь будем проводить церемонию или там, в зале? — спросила мадам.