— Совсем рехнулась, — покачала головой Наталья Викторовна.
Ольга вдруг перестала вертеться перед зеркалом и капризно произнесла:
— Нет, ну я так не могу!
— А что у тебя болит?
— Душа. Я сегодня такая красивая и эффектная, а меня никто не видит. Как на зло.
— Я вижу. И не узнаю свою дочь.
— Ты не в счет. А знаешь, что я сейчас сделаю?
— Пойдешь спать, — сказала мать.
— И не подумаю! — Ольга стала надевать туфельки. — Мне необходимо… я должна… я просто обязана немедленно показаться на глаза Косте! Вот прямо теперь и не откладывая.
— Три часа ночи! — всплеснула руками Наталья Викторовна. — Куда ты попрешься? — У тебя ведь жених импортный!
— А тот — муж законный, — резонно ответила дочь. — Есть разница? Кроме того, я должна заручиться согласием Кости на свой брак с Гельмутом. Как мой супруг, он просто обязан выдать меня замуж.
Наталья Викторовна бессильно опустилась на стул. И сумела лишь промолвить одну фразу:
— Нет, это не ты, и не мы с тобой сходим с ума, а весь мир!
— Полный абзац, — согласилась Ольга, выскальзывая за дверь.
Константин проснулся оттого, что в его оконное стекло ударился камешек. Он приподнял голову с подушки и прислушался. Только что ему снилось, как он скачет на лошади, минуя кордоны из милицейских машин, лихо перелетая через препятствия, над головой свистят пули, а за спиной у него рюкзак, набитый долларами. Второй пущенный камешек заставил зазвенеть стекло еще сильнее. Костя потянулся и включил лампу. Прошлепал к окну, открыл его и выглянул вниз. На тротуаре стояла Ольга, помахивая ему рукой.
— Сейчас! — сказал он. И добавил, уже натягивая брюки: — Такой сон прервала… Если бы знала, сколько мы могли заработать!
Спустившись вниз и выйдя из подъезда, он наконец-то протер глаза и… обомлел. Такой красивой Костя ее еще никогда не видел. Даже во времена юности. А Ольга будто нарочно приняла одну из самых своих эффектных поз, разученных перед зеркалом.
— Ты ли это, дитя мое? — вопросил Костя. — Впрочем, я всегда знал, что моя жена — самая прекрасная женщина на свете.
— Мерси за комплимент, — сделала книксен Ольга. — Может быть, пригласишь в квартиру?
— Угу, — отозвался он, поскольку других слов не было. От ее вида действительно перехватило дыхание.
Они поднялись по лестнице, тихо вошли в квартиру, стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить Костиных родителей. Но те и не спали, прислушиваясь к странным шорохам за дверью.
— Кого-то привел, — шепотом сказал Петр Давидович жене. — Наш сын — бабник.
Елизавета Сергеевна на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в замочную скважину. Затем вернулась в постель.
— Кажется, это Ольга, — прошептала она. — Вот до чего дошло: жену в дом украдкой водит.
— Все-таки это лучше, чем любовницу, — ответил муж.
— В данных обстоятельствах не вижу никакой разницы, — оставила за собой последнее слово Елизавета Сергеевна. — Интересно, какие у них могут быть дела в четыре часа ночи?
— Супружеские, — вполне логично отозвался Петр Давидович.
Между тем в комнате Кости происходил следующий «деловой» разговор. Причем Костя и Ольга стояли очень близко, глядя друг другу в глаза.
— Скажи, я тебе сейчас нравлюсь? — допытывалась она.
— А я от тебя всегда был без ума, — не покривил душой он.
— Нет, ты честно ответь.
— Я правду говорю. Когда я тебя вижу, во мне всегда все переворачивается. И потом никак на место не установится.
— Ты любишь меня?
— Люблю. А почему от тебя… — Константин стал подозрительно принюхиваться. — Почему от тебя мужчинами пахнет?
— А я была с ними в ресторане, — ответила Ольга.
— Ах вот как! Коварная изменщица…
— Сам такой…
Как-то непроизвольно, инстинктивно, сумасбродно они поцеловались, а затем стали также поспешно и не думая ни о чем ином, раздеваться. Вечернее платье упало на пол. Костя что-то шептал, а Ольга отвечала, но слова таяли в ночной прохладе, не обретая смысла. Наконец, Константин бережно взял ее на руки и осторожно положил в кровать… Любовь, как постоянно случается в жизни, вновь затмила рассудок.
Однако родители Кости продолжали прислушиваться к доносящимся до них из соседней комнаты звукам. Они были весьма характерны.
— Лиза? — недоуменно спросил Петр Давидович. — Они там что, третьего ребенка делают?
— Молчи! — толкнула его в бок Елизавета Сергеевна. — Я сама возмущена до предела. Лучше бы он привел в дом любовницу.