В это субботнее утро Оливия готовила малышек к еженедельному уроку плавания. Подогреваемый бассейн находился в подвале школы. Урок вела учительница плавания, а Оливия должна была ей помогать. Оливия была в восторге, она любила плавать, и ее привлекала задача приучить к воде тех, кто не хотел или боялся. Она провела детей через школу и вниз по лестнице в подвал, проследила, как они переоделись в купальники, пересчитала и сдала с рук на руки мисс Росс, маленькой женщине с зычным голосом, а потом уж пошла сама надеть купальник.
Пока мисс Росс занималась обучением, Оливия патрулировала бассейн, медленно плавая вдоль борта: она следила за малышками бдительным оком, подбадривала трусливых оторвать ножки от дна бассейна и аплодировала тем, кто, барахтаясь, доплывал до конца дорожки. Когда они вылезли из воды, Оливия, накинув халат, проверила, все ли девочки помылись под душем, отыскала разбросанную одежду, потом собрала мокрые купальники. Передав одетых детишек мисс Росс, она сама приняла душ и поспешила в школу в зал рекреации, здесь ей предстояло раздать девчушкам горячее какао с печеньем. Обычно она работала полдня, но сегодня воспитательница малышек пошла на свадьбу, а это значило, что Оливия будет заниматься пятнадцатью девочками, пока не уложит их в постель и не убедится, что все спят.
В воскресенье будет ее очередь сопровождать, под руководством мисс Кросс и двух старших учительниц, всю школу в деревенскую церковь.
Этим вечером, разбирая кровать, Оливия чувствовала себя усталой, но вовсе не несчастной. Ведь это же неоценимое наслаждение – выпить перед сном чашку чая в собственном маленьком доме!
Может быть, она прирожденная старая дева? Эту мысль Оливия отвергла. «Будем откровенны, сказала она себе, потому что другого собеседника не было, – я хочу выйти замуж, иметь доброго, любящего мужа и кучу детей. Не беда, если денег будет немного, лишь бы хватало, чтобы жить нормально, а еще – чтобы держать собаку, нет, двух собак, кошек, конечно, и, возможно, ослика…»
Оливия поставила кружку на стол и пошла наверх спать.
На следующее утро выдалась возможность спокойно подумать – служба преподобного Бейтса, длинная и неторопливая, позволяла отдаться потоку своих мыслей, а поскольку они были просты и безгрешны, Оливия решила, что Бог ничего не будет иметь против. Приближался конец четверти, почти на три недели она поедет в бабушкин дом. За это время ей надо разобраться, настроена ли мама переехать к ней… если, конечно, мисс Кросс оставит ее в школе. Письма от матери были бодрыми, Оливии думалось, что без нее мать и бабушка уживаются вполне по-дружески. Все равно, хорошо бы мама хоть в гости приехала…
Оливия оглядела ряд детских личиков под школьными соломенными шляпками. Кажется, она нашла свою нишу в жизни. Оливия вздохнула. Маленькая ручка прокралась к ней на колени и ухватила за пальцы – Оливия быстро улыбнулась глядевшей на нее девочке. Это была Нелл, очаровательная малышка. У нее неподалеку жила бабушка. Как-то раз Нелл сказала Оливии, что у нее папа умер, а мама живет в Голландии, но она учится здесь, в Англии, потому что так хотел папа.
– Я наполовину голландка, – гордо пояснила она, и перед глазами Оливии возникло красивое лицо мистера ван дер Эйслера. Оливия тут же прогнала его образ из мыслей и предложила поиграть в лудо[1].
Четверть заканчивалась, и в школе царили суматоха и возбуждение. Уроки сменились экзаменами, потом была экскурсия в Бат, в римские термы, где их историю рассказала мисс Каттс, учительница истории и географии, потом школьный театр сыграл пьесу, сопровождавшуюся возней и шушуканьем за занавесом. И вот, наконец, настало утро, когда все девочки, одетые, с вещами, разыскивая потерянные мелочи, беспокойно ждали, когда за ними приедут. Первые родители появились сразу после завтрака, и потом машины пошли потоком. Оливия находила отбившихся малышек, завязывала шнурки, поправляла шляпки и все время помнила, что ей еще везти мисс Кросс в Бат. Когда она вернется, то упакует свои вещи и тогда уже узнает, придется ли ей возвращаться…
Половина девочек разъехались, когда стоявшая рядом с ней Нелл восторженно завизжала.
– Вон мама и дядя Хасо! – Она толкнула Оливию, чтобы убедиться, что та слышит. – Мы поедем в Голландию!
– Это чудесно, – сказала Оливия и – открыла рот от удивления. К ней шел мистер ван дер Эйслер с элегантно одетой светловолосой женщиной, по-мальчишески коротко стриженной.
Оливия была так потрясена, что не нашлась, что сказать, а мистер ван дер Эйслер, превосходно разыграв изумление, дружелюбно кивнул.
– Оливия, вот уж не ожидал вас здесь встретить!
Он вытерпел крепкое объятие Нелл и повернулся к спутнице:
– Рита, эта юная леди работала у Джерома. Мама Нелл, Оливия, – обратился он к девушке, – миссис Бреннон.
– Очень мило, – сказала миссис Бреннон, и это могло означать что угодно. Она не подала руку, а наклонилась поцеловать дочку и сказала: – Может быть, поедем, Хасо? Леди Бреннон ждет… Она коротко улыбнулась Оливии. – До свидания. Я надеюсь, Нелл ведет себя хорошо.
Она не стала ждать ответа, а взяла Нелл за руку и пошла к машине.
Мистер ван дер Эйслер долго молчал, потом спросил у Оливии, довольна ли она.
– Спасибо, очень. – И на случай, если он не расслышал, добавила: – Я еще никогда не была так счастлива.
Он с отсутствующим видом пробормотал: «Превосходно» – и простился.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Ну а чего ты ожидала? – спросила Оливия свое отражение в зеркале ванной комнаты. – Можешь быть уверена, он тебя едва вспомнил. А она очень привлекательна… И Нелл он обожает…
Оливия стала рассеянно укладывать вещи, чтобы занять себя, пока мисс Кросс не объявила, что готова ехать в Бат. Там Оливии было велено припарковать машину на два часа – это означало, что она могла походить по магазинам и выпить чашку чая. На обратном пути мисс Кросс всю дорогу молчала, потом сказала:
– Перед ужином зайдите ко мне в кабинет, Оливия. Вы поедете домой завтра?
– Да, мисс Кросс. – Ей хотелось спросить, увольняют ее или нет, но она не решилась. Не стоило искушать судьбу…
Оливия почти закончила сборы, когда пришла горничная мисс Кросс и пригласила ее в кабинет. Хуже, чем к зубному врачу, подумала Оливия, стучась в дверь, и, когда ей ответили, вошла.
– Садитесь, Оливия. – Мисс Кросс выглядела, как всегда, приветливой, но это ничего не значило. – Вам здесь нравится? – спросила она.
– Да, мисс Кросс.
– Хорошо. Вы нас вполне устраиваете: с работой справляетесь, дети вас любят. Я готова принять вас на следующую четверть на тех же условиях. Вы играете в теннис или крокет?
– Да, мисс Кросс.
– Хорошо. Вернитесь, пожалуйста, на два дня раньше детей, – она заглянула в календарь, – это будет пятнадцатое апреля. Дайте знать, когда приезжаете, вас встретят на станции. – Она улыбнулась. – Вы согласны занять ту же квартиру?
– Да, мисс Кросс. Я буду счастлива вернуться на следующую четверть.
– Значит, договорились. Сейчас я с вами прощаюсь, потому что вы уедете утром, а я до обеда буду занята.
Оливия шла к себе, танцуя в пустых коридорах и радостно напевая. Может, я старая дева, думала она, но я счастлива.
Когда Оливия появилась на Силвестер-Кресент, шел дождь, ряд чопорных домов неприветливо хмурился, но мама ждала ее, стоя у окна, и Оливия мигом забыла острую тоску по школе. Они говорили и смеялись от радости, что видели друг друга, пока не вошла миссис Фицгиббон.
Она подставила щеку для поцелуя.
– Я отдыхала, а вы раскричались и мне помешали. Ты вернулась насовсем?
– Нет, только на пасхальные каникулы. Ты хорошо выглядишь, бабуля.
– Я никогда не забочусь о том, как выгляжу. Свои страдания я ношу при себе.
Оливия подмигнула матери и пошла ставить чай. Старуху нельзя принимать всерьез – только так ее можно переносить.
Мать сразу же зашла на кухню.
– Это все потому, что мы ее разбудили… – Миссис Хардинг с беспокойством смотрела на дочь. – Я уверена, она рада тебя видеть, девочка.