Наш дом находился в десяти милях оттуда, но в границах избирательного округа Айвора. Мы голосовали в Хэмпстеде и имели право принимать участие в местных выборах, но не в парламентских. Нам было нелегко посещать мероприятия, где выступал Айвор, но мы все-таки ухитрились приехать на «Праздник угря» в Морнингфорд, ежегодное шумное сборище в мэрии, происхождение которого затерялось в древности. По традиции, там поедали только местных угрей, но с течением лет они стали редкостью, и ходили слухи, что половину съеденных на званом ужине в апреле 1990 года угрей привезли из Таиланда. Не знаю, водятся ли угри в Таиланде и импортируем ли мы их, если водятся, но эта история в тот год обошла все столики. Мы с Айрис смогли пойти туда, потому что это пиршество назначают в обеденное время, и мы могли взять с собой Надин.
Айвор произнес речь. Полагаю, это была очень хорошая речь, с необходимыми шутками насчет угрей и упоминанием о славном прошлом Морнингфорда и его еще более великом будущем. Ни слова не было сказано о закрытии больницы, но довольно много о тех благах, которые принесло городу тогдашнее руководство. Все равно, я не пожалел, когда Надин начала капризничать, а потом кричать, и нам пришлось унести ее. После я слышал, что моему шурину задали один или два неудобных вопроса; самым неловким был вопрос о том, как долго еще Маргарет Тэтчер останется на посту премьер-министра. Очевидно, он уклонился от ответа, рассыпавшись в похвалах в ее адрес.
Это было очень необычно для Айвора, но этот вечер у него оказался свободен, и он приехал к нам в Монкс Крейвери. Айрис спросила его, как поживает Хиби, и он ответил – прекрасно, и что он уже рассказал ей о жемчуге. Странно это – спрашивать у людей, как они поживают или как поживает кто-то из близких. Мы все это делаем, и теперь даже чаще, чем семнадцать лет назад. Но мы вовсе не хотим узнать о состоянии здоровья собеседника, и нет ничего более скучного, чем в ответ услышать, что кто-то почувствовал себя неважно, но теперь ему немного лучше, если не считать легкой головной боли. Нет, мы ожидаем услышать новости или подробности о каком-то недавнем событии, или причуде, или даже хотим испытать потрясение от известия о смерти или катастрофе. Айрис не ожидала ничего подобного, но и не была удовлетворена коротким ответом брата.
– Скажи нам, она была довольна?
– Конечно, – ответил он. – Покажи мне такого человека, кто не оценил бы такого подарка? Она уже давно твердила мне о том, как любит жемчуг. Конечно, она должна быть довольна.
Я упомянул об этом потому, что этот жемчуг сыграл большую роль в последующих событиях. Недолго, только до периода затишья, когда казалось, что подарок ко дню рождения (я имею в виду другой подарок) остался далеко в прошлом, и Айвор начал думать, что все закончилось. Начал думать, что кошмарный страх исчез навсегда и ничего подобного больше не повторится, – ни бессонных ночей, ни ужаса перед журналистами и очередной газетной статьей. Джерри Фернал женился во второй раз, Джастин рос, и вскоре ожидалось появление на свет его сводной сестры. Но в течение всех этих лет жемчуг, должно быть, лежал в своем кожаном футляре на бархатной подкладке в выдвижном ящике где-то в доме Джерри Фернала на глухой окраине или путешествовал туда-сюда в сумочке Джейн Атертон. Джерри Фернал принимал его существование, как принимал другие украшения Хиби, купленные в магазинах «Оксфам» и в торговых киосках в Коста Брава. Но этот жемчуг стоил баснословных денег, наверное, столько же, сколько вся мебель и домашняя техника в коттедже Ферналов вместе взятые.
Гораздо позже, когда настало время признаний, время советов и время отчаянных призывов о помощи, Айвор рассказал мне о еще одной встрече с Ллойдом Фриманом на вечеринке, которую устраивала Никола Росс. Она всегда устраивала вечеринки; ей не нужен был никакой предлог вроде юбилея или Рождества. Нас с Айрис пригласили, но мы не смогли найти няню, которая посидела бы с ребенком.
Застенчивые люди приходят на вечеринки рано, потому что, если они окажутся в числе первых гостей, им не придется входить в комнату, полную незнакомых людей. Айвор не был застенчив, совсем не был, и в тот день он приехал примерно через час после начала. Конечно, он собирался оставаться допоздна. Никола всегда приглашала слишком много людей, и дом был полон народу. Айвор пробирался сквозь толпу, избегая встреч с людьми, с которыми ему не хотелось разговаривать, потому что они нагоняли на него скуку, и лицом к лицу столкнулся с Ллойдом. Они поговорили минуту-другую, обычное «как-дела-чем-занимаешься», по словам Айвора, а потом он подумал, что может с тем же успехом сделать свое предложение Ллойду прямо там, в тот же момент. К тому времени он уже переговорил с Дермотом Линчем, и тот дал согласие.
Официант, нанятый на тот вечер, обходил гостей, наполняя бокалы, и они оба дегустировали «Мерло». Айвор пил довольно умеренно, но в те дни не обходился без пары-другой бокалов на званых ужинах и вечеринках, хотя, на мой взгляд, не выказывал никаких признаков опьянения. Ллойд, по его словам, произвел на него впечатление человека, любившего налегать на дармовое вино, когда представлялась такая возможность. Айвор напомнил Ллойду о том, что он рассказывал в гримерной Николы, о том, что он работает таксистом. Не возьмется ли Ллойд поработать на него водителем? Ему нужна роскошная машина (это слова моего шурина), возможно, черный «Мерседес» с затемненными стеклами. Он должен будет в определенное время забрать в заранее оговоренном месте одну девушку и привезти ее в Хэмпстед вечером в пятницу. Если нужно, можно подключить и второго водителя. Эта «операция» планируется через пару недель.
– Это можно, – ответил Ллойд. – Как далеко ехать?
– Миль пять или шесть, не больше. Пятьсот фунтов.
Ллойд помолчал.
– В чем тут подвох?
– Никакого подвоха, – ответил Айвор, – но возможны осложнения.
– Послушайте, почему бы вам не перезвонить мне? Мне надо идти. Моя спутница уже не может больше ждать.
Тут же появилась некая особа, взяла Ллойда за руку и потащила прочь. Айвор видел ее в первый раз, очень хорошенькую темноволосую женщину, с прозрачной белой кожей, хотя на первый взгляд она была похожа на испанку или португалку, с великолепной грудью, которую демонстрировал глубокий вырез блузки. В тот раз о щиколотках не упоминалось. Айвор отметил грудь, как сделал бы любой мужчина, и красивое лицо с полными красными губами. Но в тот вечер он пришел к выводу, что эта представительница женского пола была явно не его типа, вспомнив каскад светлых волос, изящную стройность и тонкие черты лица Хиби. Еще в тот момент он спросил себя, какого черта он тоскует по женщине, которая должна быть сейчас на вечеринке вместе с ним. Он думал о Хиби, о замужней женщине, желающей обладать всем миром, имеющей мужа и любовника, и при всем этом не может вырваться из дома чаще, чем раз в две недели. Но тоска и упреки в собственный адрес не помешали Айвору продолжать осуществление своего плана по «подарку ко дню рождения».
Он позвонил Ллойду на следующей неделе и договорился о встрече с ним и с Дермотом Линчем в пабе вокзала «Виктория». Никто из них раньше там не бывал. Полагаю, так и было задумано. Ллойд приехал туда первым и по-деловому обсудил «осложнения»: они с Дермотом должны приобрести плотные лыжные шапки, наручники и кляп для Хиби. Дермот был известен тем, что поддерживал беседу при помощи гримас и жестов; этот мастер мимики закатил глаза, поднял большой палец и подмигнул, когда Айвор вручил им деньги на расходы и прокат машины, и сообщил, где они могут получить необходимый гангстерский реквизит. После этого он еще раз повторил условия сделки: они должны посадить в машину женщину, отвезти ее по Северной кольцевой дороге в Хэмпстед, и за это «похитители» получат 500 фунтов. Ллойд кивнул и, хотя Айвор не требовал никаких обязательств с их стороны, сказал, что никому об этом не расскажет.