Эта сложность всегда была, есть и, вероятно, будет присуща жизни женщин. Быть женщиной — значит, иметь интересы и обязанности, исходящие во всех направлениях от своего ядра — материнства, словно спицы колеса из его центра. Наша жизнь, по сути, движется по кругу. Мы должны оставаться открытыми всем точкам окружности: мужу, детям, друзьям, дому, обществу. Мы должны тянуться, открываться, деликатно обращаться со всем, что нас окружает, словно паутина, отзываться на каждое дуновение ветра. Как же нам сложно удерживать равновесие, когда нас тянут в разные стороны! Но как это необходимо для ведения нормальной жизни. Как много нам нужно и как трудно достичь этого равновесия, к которому взывают все правила праведной жизни. Как же желанен и как далек идеал созерцателя, творца или праведника — нерушимое внутреннее ядро, простой взгляд.
С этим новым осознанием, одновременно болезненным и комичным, я начинаю понимать, почему праведники редко были женаты. Я убеждена, что это изначально никак не связано с целомудрием или детьми, как мне казалось раньше. В первую очередь это связано с отвлекающими факторами. Рожать, кормить, воспитывать детей, вести миллион домашних дел, строить отношения — все эти обыденные для женщины занятия в целом противоречат творческой, созерцательной или праведной жизни. Проблема заключается не в противопоставлении женщины и карьеры, женщины и домашнего очага, женщины и независимости. Проблема более существенна: как сохранять свою целостность в мире отвлекающих факторов, как сохранять равновесие, какими бы ни были центробежные силы, отвлекающие нас от сути, как оставаться сильными, какими бы ни были удары по внешним границам и как бы они ни пытались разрушить центр колеса.
Каков же тогда ответ? Простого ответа нет. Как нет и сложного. У меня есть только догадки, морские ракушки. Чистая красота волнистого рожка дает мне один из ответов, вероятно, лишь первый шаг — упрощение жизни, избавление от некоторых отвлекающих факторов. Но как это сделать? Полное уединение невозможно. Я не могу отказаться от своих обязанностей. Я не могу постоянно жить на необитаемом острове. Да и не хочу. Я уверена, что для меня решение не заключается ни в полном отречении от мира, ни в полном его принятии. Я должна найти равновесие, золотую середину между этими двумя крайностями, раскачиваясь, как маятник, между уединением и единением с другими, между убежищем и возвращением. В периоды уединения, вероятно, я могу научиться чему-то, что необходимо перенести в свою повседневную жизнь. Для начала я могу, по крайней мере эти две недели, упражняться в упрощении внешней жизни. Я могу следовать своим догадкам и наблюдать за тем, куда они приведут. Здесь, живя на пляже, я могу попробовать.
Из жизни на пляже в первую очередь можно научиться искусству самоочищения. Начать стоит с очищения телесного, которое впоследствии чудесным образом проникнет и во все другие сферы жизни. Во-первых, одежда. На солнце нам ее нужно, конечно же, меньше. Но внезапно вы поймете, что ее нам необходимо меньше в любом случае: не полный шкаф, а лишь небольшой чемодан. Какое же это облегчение! Меньше переодеваний, меньше ремонта одежды, но что лучше всего — меньше беспокойств о том, что же надеть. Вы обнаружите, что отказываетесь не только от одежды, но и от самолюбования.
Следующее — дом. Нам вовсе не нужен непроницаемый кров, такой как необходим северным народам зимой. Здесь я живу в небольшом пустом домике, напоминающем собой морскую раковину. Никакого отопления, телефона, водопровода, горячей воды. Никакой ломающейся техники. Только плитка на две конфорки. Никаких ковриков. Здесь было несколько, но в первый же день я свернула их — подметать песок с голого пола гораздо проще. Хотя здесь я не особо утруждаю себя уборкой. Я больше не обращаю внимания на пыль. Я отключила свое пуританское представление об абсолютной чистоте и аккуратности. Может ли и это быть существенной ношей? Никаких штор. Для уединения они не нужны, сосны вокруг дома дают мне достаточную защиту. Я хочу, чтобы окна были открыты все время, я не хочу думать о дожде. Я начинаю избавляться от суетливости Марфы[6]. Моющиеся чехлы на мебели, выцветшие и старые, — я не замечаю их, я не думаю о впечатлении, которое они произведут на других. Как можно меньше мебели, много мне не нужно. В свою раковину я позову лишь тех друзей, с которыми могу быть полностью искренней. Я прячусь от лицемерия человеческих отношений. Какой же это дает покой! Я поняла, что быть неискренней — самое изнуряющее в жизни занятие. Вот почему общественная жизнь так утомляет: в ней нам приходится носить маску. Я сняла свою.
6
Сестры Марфа и Мария — персонажи Ветхого Завета, в их доме останавливался Иисус. Различия в характере сестер — созерцательной Марии и практичной Марфы — символизируют разные жизненные установки христиан. Прим. перев.