Кейт кивнула, а про себя задумалась: «Неужели эта ненависть настолько живуча и настолько сильна, что ты готова даже убить? Неужели можно ненавидеть человека до такой степени?»
— А тут еще оказалось, что мне завещаны «Горизонты власти», — продолжала Эйприл. — Я и не знала и уж точно не хотела ничего такого. Меня никогда не интересовала вся эта абракадабра о самопомощи. — Она тяжело вздохнула и, помолчав, продолжила: — Компания Рины приносит десятки миллионов ежегодно, а если речь идет о наследстве в миллионы долларов, у вас, соответственно, появляется мотив для убийства.
— Только в том случае, если вы знаете, что наследство будет вашим. Вы знали?
Эйприл улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Ты умная девочка. Нет, я не знала. Я никогда не общалась с Риной или с кем-либо, кто следил за ее бизнесом долгое время. И тем не менее убедить в этом полицию мне не удалось. Кажется, твой дедушка мне верит, но он единственный.
Кейт с нескрываемым интересом смотрела на Эйприл. Что-то в этой женщине было такое… Она не могла точно сформулировать, но что-то трогательное, откровенное, оставляющее сильное впечатление. Эйприл ей нравилась. Глупо, должно быть, симпатизировать так, вдруг. Получается, сидит перед вами человек, возможно — убийца, но он вам нравится. Вы забываете об опасности, и тут-то, когда вы меньше всего того ожидаете, вас хватают за горло. Нет, доверяться человеку, прежде чем узнаешь его, очень неразумно.
— Я вам верю, — как бы со стороны услышала собственный голос Кейт.
Эйприл Хэррингтон, улыбнувшись, крепко и тепло обняла девочку.
Эйприл не скоро покинула дом, в котором совсем еще недавно жила ее мать. Кейт показала ей всю квартиру, попутно рассказывая анекдоты из жизни бабули, как она беспрестанно называла Рину, и о себе самой.
Эйприл узнала, что Кейт любит писать и мечтает стать романисткой. Кроме того, она еще любит рисовать карандашом и красками, а одно из ее любимейших занятий — забраться в пасмурный дождливый день в Метрополитен-музей и учиться там «по-настоящему понимать картины».
Слушая рассказы Кейт, Эйприл вдруг почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости к этой двенадцатилетней девочке. Казалось, она села в машину времени и вернулась на двадцать восемь лет назад…
Кейт, как и Эйприл, росла одиноким ребенком. У нее тоже не было настоящей семьи. Общего языка с отцом она не находила. Ей приходилось трудно. Очень трудно. Кейт, непосредственная и впечатлительная, жила в собственном, придуманном ею самой мире, как бы игнорируя равнодушную, полную унылой прозы взрослую жизнь.
Единственным «доверенным лицом» Кейт, ее палочкой-выручалочкой, была Рина.
Теперь Рины не стало. Опять она исчезла в тот самый момент, когда в ней больше всего нуждались.
Но Кейт, так решила Эйприл, не будет теперь одинока. С ней не случится ничего ужасного. С ней все будет хорошо.
Возможно, желание взять на себя ответственность за эту девочку и не стоило называть основным аргументом в стремлении Эйприл изменить свою жизнь.
Возможно, для этого стремления и не стоило искать никаких аргументов.
Но вопреки собственным желаниям, вопреки собственной воле еще до смерти Рины в Эйприл начало что-то меняться. Что-то, что заставило ее поехать в Анахейм, прийти в конференц-зал и неожиданно для самой себя встать и, забыв обо всем, заговорить с матерью.
Уже до этих трагических событий Эйприл вдруг начала понимать — в жизни ей не хватает главного, не хватает того, за что человека уважают. Да, у нее был свой, пусть небольшой, но вполне успешный бизнес. У нее были друзья. Но любви, Любви с большой буквы, у нее не было. Прошлое, которое она не могла изменить или забыть, но с которым во что бы то ни стало ей необходимо справиться.
Хватит киснуть. Пора действовать.
Утром она позвонит Арманду де Севиньи и даст согласие занять пост главы компании «Горизонты власти».
Часть вторая
Глава 9
Офис «Горизонтов власти» на Парк-авеню поражал великолепием обстановки и при этом, несмотря на трагическую смерть своей созидательницы и хозяйки, выглядел очень приветливо.
«Интересно, как сложится мой первый рабочий день? — размышляла Эйприл, поднимаясь к себе в кабинет. — Интересно, смогу ли я вообще здесь остаться?..» Она нервничала, и не без оснований. Не исключено, что до сотрудников компании дошли слухи о том, что ее подозревают в причастности к убийству Рины.
Эйприл ожидала, что встретят ее враждебно и с подозрительностью, но ошиблась. Все, начиная с Чарльза Рипли и кончая самым мелким клерком, оказали ей в высшей степени радушный прием. Тут были и улыбки, и рукопожатия, и даже объятия, в искренность которых Эйприл не очень-то и поверила. Она была для них чужаком.