Андрей Борисов вел машину осторожно, радуясь, что нет встречных машин, что никто не пылит в лицо. Жена мирно дремала на пассажирском сиденье, иногда открывая глаза и бросая сонный взгляд на окружающую зелень, и снова закрывала их со сладким томным вздохом. Еще несколько часов – и море!
Выдранные с корнем деревья топорщили в серых утренних сумерках корявые грязные скрюченные пальцы, белеющая поломанная древесина была похожа на обнаженные кости. Широкая борозда содранной травы и вывороченных камней, уходящая вниз, сразу бросилась в глаза водителю. Тихо выругавшись, он затормозил, а потом совсем остановил свою машину, заглушив двигатель.
– Что, Андрюша? – открыв глаза, непонимающе посмотрела на Борисова жена, а потом села на сиденье прямо, увидев, что он вышел из машины и пошел вперед по дороге. Теперь и она увидела след.
Андрей вернулся в кабину и схватил с приборной панели мобильный телефон.
– Сиди здесь! – коротко и властно сказал он ей.
– А что там, Андрей? – Катя уже заранее испугалась ответа мужа. Это было страшно – ехать на море, испытывать такие приятные эмоции и вдруг столкнуться с чьей-то бедой.
– Машина сорвалась вниз. Сиди здесь!
Когда дежурный управления внутренних дел услышал сообщения с перевала, он еле слышно выругался, потом попросил:
– Вы можете побыть там минут десять? Я сейчас отправлю к вам наряд.
Через пятнадцать минут к месту аварии подъехали три полицейских машины. Борисова быстро допросили, но сделано это было для порядка, а не потому, что он мог сообщить какие-то важные сведения. Ехал, увидел, никаких следов, никаких других машин. Свидетелем аварии не был, звуков не слышал. А еще через пять минут прибыл микроавтобус с бригадой МЧС.
– Кто здесь старший от районного УВД? – спросил эмчеэсовец, глянув вниз, и тут же представился: – Старший лейтенант Павлов. Краевой спасотряд.
К нему подошел майор с повязкой оперативного дежурного на руке и хмуро спросил:
– У вас снаряжение с собой?
– Снаряжение? – Павлов сдвинул на затылок мягкую форменную фуражку. – Снаряжение-то есть, только быстро спуститься не получится. Тут и так заросли, как на Амазонке, да еще грузовик натворил дел.
– Там может быть раненый человек, – напомнил майор.
– Да знаю я, знаю! – тоже нахмурился Павлов и, повернувшись к своей машине, крикнул: – Парни, доставайте снаряжение! Сашка, «птичку» свою давай!
Через несколько минут в воздух поднялся квадрокоптер с камерой и медленно пошел в ущелье, зависая над особенно сложными участками предстоящего спуска. Старший лейтенант с оператором смотрели на экран монитора, обсуждая детали. Еще минута, и квадрокоптер завис над смятой кабиной «КамАЗа», едва не задевая ветки деревьев. Как ни пытался оператор подвести его ближе, чтобы увидеть, что там, в кабине, ничего не получалось.
А еще через пятнадцать минут начался спуск. Оперативный дежурный, убедившись, что в данном случае не поможет даже вертолет, уехал к себе. На месте остались два экипажа ГИБДД, которые регулировали движение, пропуская на узком участке машины то в одну сторону, то в другую. Движение стало плотнее, пошли большегрузные машины. Водители хмуро поглядывали из кабин на изуродованный склон.
Прошло больше двух часов, прежде чем Павлов со своим помощником спустились, наконец, на дно ущелья. Здесь было много камней и открытых участков, усыпанных мелким щебнем. Почти не было кустарника. Старший лейтенант, освободившись от тормозного механизма на веревке, бросился к кабине машины. Железо было смято на одну сторону, ни одного целого стекла. Но больше всего настораживало обилие крови. Павлов лег на камни и стал протискивать руку в кабину через искореженный проем лобового стекла. Судя по всему, водитель лежал на боку, головой на пассажирском сиденье.
– Ну что? – спросил сидевший рядом на корточках помощник.
– Температура низкая. Скорее всего, он мертв, – с кряхтением ответил Павлов. – Сейчас доберусь до шеи, до артерии… Крови до хрена… Пульса нет…