Выбрать главу

Судя по поведению Боба в последнюю неделю, можно было легко понять, что он в восторге от праздничной суматохи. Мы вместе встречали уже третье Рождество, но никогда прежде я не видел, чтобы кот был так взволнован.

Впрочем, наряженные елки ему нравились всегда. На первое Рождество мы довольствовались маленьким деревцем, которое нужно было подключать к компьютеру через USB. Бобу сразу полюбились мигающие огоньки; он мог часами следить за ними как зачарованный. На следующий год мы купили в местном супермаркете елку побольше. Теперь она возвышалась над старым письменным столом, который я много лет назад отыскал в магазине подержанных вещей. Конечно, по сравнению с другими елками, наводнившими улицы Лондона в последние дни, наша смотрелась очень скромно, и тем не менее Боб был в восторге.

Едва календарь сообщал о наступлении декабря, как Бэлль предлагала отправиться на поиски рождественского дерева. Стоило нам водрузить елку на стол, как Боб превращался в сгусток неукротимой энергии. Рыжему очень нравилось наблюдать за тем, как мы ее наряжаем, причем у него было весьма четкое представление о подобающих и неподобающих украшениях. Одни получали кошачье одобрение, другие он наотрез отказывался даже подпускать к любимой елочке. Ангела в качестве украшения для верхушки он решительно отверг. В прошлом году я купил в благотворительном магазине серебряную фею. Бэлль она понравилась, но едва я закрепил ее на макушке, как Боб принялся взбираться на елку, чтобы сорвать противную игрушку. И не унимался до тех пор, пока я ее не снял. Ему нравилась простая золотая звезда, поэтому она уже второй год украшала нашу рождественскую елку.

К шарикам Боб относился куда лучше. Правда, не ко всем, а только к новым, ярким и блестящим. Золотые и красные радовали его больше остальных. Еще ему нравились китайские фонарики, но их нужно было правильно развесить – спереди, чтобы ветки не мешали коту любоваться.

Время от времени я пытался добавить новое украшение – шоколадную конфету или сосновую шишку. Но Боб был начеку: он тут же протягивал лапу или подпрыгивал, чтобы убрать лишнюю, по его мнению, деталь. Недавно Бэлль попыталась привязать к еловым веткам несколько бантов, но рыжий сорвал их с неподдельным возмущением, посмотрев на нас так, будто хотел сказать: «Как вы смеете вешать эту гадость на мое дерево?!» Иногда недовольный кот просто опрокидывал елку, и нам приходилось поднимать ее с пола и возвращать украшения на место, заменяя разбитые игрушки новыми.

У Боба было свое собственное мнение даже о том, как должны размещаться ветки на елке: ему нравилось, чтобы между ними оставалось свободное пространство. Но на этот счет у меня появилась гипотеза. В преддверии Рождества мы начинали складывать под елку маленькие подарки. Боб любил играть со свертками, порой он стаскивал их со стола и принимался возить по полу, чтобы сорвать упаковку. Желая уберечь настоящие подарки, я клал под елку несколько пустых коробок, чтобы Боб мог порезвиться всласть. Так вот, я предполагал, что коту не нравилось, когда ветки загораживали ему доступ к вожделенным сверткам.

Но когда наконец правильно украшенная елка вставала в правильном месте, Боб охранял ее так, будто она была самой важной в мире вещью. И горе тому, кто пытался к ней прикоснуться, поправить ветки или перевесить игрушки! Боб издавал утробный рык, а потом возвращал елку в прежнее положение. Он вцеплялся в ветку зубами и тянул ее до тех пор, пока она не вставала под нужным углом.

Впрочем, не всегда охрана рождественского дерева обходилась без происшествий. Боб любил забираться под елку, чтобы контролировать все пространство вокруг, и порой она заваливалась прямо на него. Перепуганный кот летел в одну сторону, шары и прочие украшения – в другую (потом он гонял их по комнате – видимо, чтобы снять напряжение). Конечно, наряжать елку по несколько раз в неделю – то еще удовольствие, но с Бобом это было не в тягость. И я всегда радовался, когда кот одобрительно мурлыкал, глядя на наше маленькое рождественское дерево. Особенно в холодный 2010 год.

Та зима выдалась особенно трудной (согласитесь, человек, который последние пятнадцать лет фактически перебивался с хлеба на воду, знает толк в тяжелых временах).