- Конечно. Чем могу быть обязана?
- Вам знакома Наталья Абросимова?
- Впервые слышу о ней.
Абросимова?
- Что ж, боюсь, что огорчу вас, потому что, видимо, она с вами знакома. Вы не могли бы проехать в участок?
Я села на кровать и замолчала. Руки начали трястись, голова отказывалась работать.
- Агния, вы здесь?
- Да, - прохрипела я.
- Я спрашиваю, не могли бы вы проехать в участок?
- Конечно.
- Отлично. Записывайте адрес.
Записывать мне не пришлось, потому что этот адрес вертелся в голове до самого вечера. Я до сих пор не сказала маме, поскольку считала эту проблему не самой значимой. И сейчас я к ней не могу подойти и просто так все выложить. Сначала я должна разобраться сама. Надеюсь, что передо мной сейчас извинятся и скажут, что это все какое-то недоразумение. Иначе…
Я села в свой автомобиль, который пригнал знакомый Захара. Двигатель не заводился, и я несколько раз ударила по рулю. Кажется, у меня сдают нервы. Мне нужно успокоительное. Еще голова разболелась, ноги не держат, сердце стучит так, словно выпрыгнет скоро.
Я зашла в большое желтое здание, огляделась, заметила стол дежурного и направилась к нему. Сняла солнцезащитные очки и улыбнулась:
- Добрый день. Где мне найти капитана полиции Шорохова?
- Прямо по коридору, третья дверь справа.
Дежурный даже не посмотрел на меня, чему я обрадовалась. Желудок стянулся в тугой узел, и, проходя мимо кабинетов, я думала, что меня сейчас стошнит.
Я три раза постучала в дверь и открыла ее. В конце кабинета сидел, по-видимому, тот самый капитан полиции Шорохов, который мне и звонил. Это был лысый мужчина, небольшого роста, с маленькими пальцами, которые что-то печатали в телефоне. Я села перед ним и внезапно перестала бояться.
- Агния Романовская, - сказала я, складывая руки на коленях. – Вы мне звонили.
- Да, здравствуйте. Перейдем сразу к делу или побеседуем на отвлеченные темы?
Я ничего не ответила, и капитан расценил молчание, как знак побыстрее закончить весь этот разговор. Он положил передо мной листок, на котором красивым почерком было написано заявление. На меня. Я бегло прочитала заявление и уставилась на капитана с непониманием.
- А где доказательства того, что это я ее кормила долбанными аллергенами?
Тогда Шорохов положил передо мной еще один листок. Это было заключение судмедэкспертизы о том, что на упаковке орехов, которые ела Наташа, были найдены мои отпечатки пальчиков.
- Да это же бред! Я не видела никакие орехи, господи!
- Успокойтесь. Я понимаю, что вы сразу же не признаетесь, никто не станет этого делать. Но заключение есть, заявление тоже лежит перед вами. Вы чувствуете, чем все это пахнет?
Я глубоко вздохнула.
- Чего вы хотите?
- Красивая девушка, да еще и умная. Как же вы попались на такой глупой мести?
- Чего вы хотите? – повторила свой вопрос я.
- Не нервничайте. Может, пообедаем? Все обсудим…
- Нечего обсуждать, - отрезала я. – Или вы говорите, что вам надо, или отныне будем беседовать через моего адвоката.
Кабинет заполнился звуками смеха. Смеялся Шорохов. Да так искренне, что я даже оцепенела. Признаться, я надеялась, что уверенность и такие слова произведут на него впечатление. В фильмах ведь производят.
- Хорошо, значит, через адвоката. Держите мою визитку, если передумаете. Послезавтра жду вас в своем кабинете вместе с адвокатом. И лучше бы вам прийти, потому что, в противном случае, мы придем сами. А вам, я думаю, на данном этапе не хочется огласки. Я прав?
Я ничего не ответила. Выхватила визитку и поспешила уйти. Мне стало душно, закружилась голова. Не знаю, где я найду адвоката сама. Поэтому не остается ничего, кроме как позвонить маме и во всем признаться. Обвинения фальшивые, и хороший юрист разберется в этом. Не сомневаюсь.
- Мам, у тебя есть знакомый адвокат, который за два дня сможет разобраться в деле и послезавтра уже прийти со мной в участок?
- Милая, что случилось?
- Мам, меня обвиняют в покушении на убийство…