Сейчас все спали после лошадиной дозы снадобий с опиумом и сон-травой, поэтому Рейна тоже могла позволить себе вытянуться в кресле. Она прикрыла глаза, сон не шел, - она достаточно спала в предыдущие сутки и уже привыкла обходиться без отдыха по 2-3 дня. Гилмор своими расспросами разбередил призраков воспоминаний о жизни в Шпогельшаттен.
Рейна старалась не думать о «прошлой жизни» - Леон вполне честно предупредил ее, все, что было ранее перестает иметь значение, кроме их связи и нужд клана, которому она отныне будет служить до самой смерти. Зачем бередитьтоску и вспоминать пережитый кошмар, тем более, когда тягот хватает и ныне? Однако теперь возникло ощущение, что какая-то важная нить ускользнула от нее, а в ней возможно кроется не просто разгадка того, почему был уничтожен Орден Теней, но и то, как избавиться от угрозы уничтожения клана.
Империя ясно дала понять, что не желает вести переговоров с «нелюдями». Начав с практически полного истребления магов-людей, теперь имперцы замахнулись на земли и кланы, которые всегда жили обособленно, и редко имели дружеские связис людьми. В самой империи остались маги на службе императорской инквизиции и лекари, все они принесли присягу и имели ограничительные печати, не позволяющие навредить правящему дому. Те, кто не желали терять жизненные силы, которые разрушала печать, меньше чем за пятьдесят лет либо бежали в чужие земли, либо были истреблены как мятежники и ненадежные.
Орден Теней был одним из первых, кто беспокоил Императорский дворец самими своим существованием. Поводом стала непокорность и независимость ордена наемников. Многие из них, впрочем, нанимались в земли Империи после окончания обучения, о судьбе тех, кто успел найти себе службу Рейна теперь не знала ничего – однакоза время осады крепости ни один из них не вернулся с помощью, осознанно или же вследсвие прямых запретов, да и живы ли они, того известно не было.
Более реальной причиной, кроме неподконтрольности потенциальных воинов было то, что более половины воспитанников ордена были полукровками или потомками от различных племен нелюдей – нежеланными или же непринятыми. Корзина для младенцев возле входа пополнялась как минимум раз в год. Некоторых уже не столь малых детей приводили явно с целью спрятать от чьих-то недобрых глаз рыдающие и чаще всего скрывающие лица родственники. Не каждый воспитанник выживал в суровой школе, но каждый имел равное положение, достойное содержание и образование, достойное Императора. И всякий выживший в перспективе мог получить гарантированное право на свободу и немалый доход. Небедствующие, гордые, свободолюбивые и к тому же, действительно опасные, воспитанники Ордена стали костью в прожорливой глотке Империи….
Первый закон Ордена гласил: «Орден не принимает сторон ни одной земли, государства и клана. Для Ордена есть лишь Орден и территория его свободна от распрь и войн, всякий кто входит во врата сложит в ножны оружие, и не достанет его иначе, как с согласия Магистра». Второй же говорил о том, что «…всякое дитя что Орден принял под свою защиту и кров в течение месяца может быть возвращено родней по личному волеизъявлению, или же письмом, при невозможности явиться в срок. После истечения срока дите нарекается Воспитанником, носит имя данное Орденом и по прохождению испытания Зрелости получает право поступить на наемную службу и уплатить в Орден единожды 1/3 годового жалования, получив звание Вольного Наемника и более ни иметь обязанностей перед Орденом».
Рейна не успела пройти испытание Зрелости, и вовсе не была уверена, что Магистр отправит ее на опасное состязание – наемники ценны, но хорошие лекари еще ценнее. Зато, незадолго до того, как привычный мир рухнул, она успела подружиться с одной из самых перспективных выпускниц последних нескольких лет. Резкая и язвительная на первый взгляд, Кира, как ни странно, оказалась благодарной и чуткой, без посторонних глаз с ней оказалось легко и приятно общаться. Жаль, что зародившаяся дружба не укрепилась из-за череды невзгод…
Чуткий слух едва уловил движение воздуха поблизости, Рей по привычке вскочила, доставая из-за голенища ножи, но тут же убрала обратно. У окна, усмехаясь, стоял Леон. Девушка подошла, повинуясь бессловесному зову. Вампир провел пальцем по изящной шее, где теперь с невероятной медлительностью бился пульс. Тихо шепнул, наклонившись к уху: