Сегодня же дурень превзошел сам себя, отправив десяток отличных воинов на верную смерть или увечье, в их число Гилмор, правда, предложил включить и себя, но в качестве лекаря и ученого. Леон едва сдержался, чтоб не отклонить кандидатуру Рей – такая забота могла бы вызвать подозрение, он и так нередко оставлял ее в замке лишь по своей прихоти. Отец не возражал, кажется его всерьез увлекла перспектива создать превосходящего вампиров бойца, - Леону лишь оставалось скрипеть зубами. Если бы он вздумал бороться за власть – бОльшаячасть воинов, тех что действительно проливали кровь в сражениях, выступили бы на его стороне – несмотря на жестокость и жесткость, Лео не разбрасывался ими, и был справедлив, - его побаивались, но ценили. Старая часть клана, что гордилась чистотой крови и традицией, безусловно поддерживала отца, но чего это стоило во времена, когда все мироустройство шаталось и грозило рассыпаться. Впрочем, Леон отлично понимал что любая междоусобица приведет вампиров к гибели, а имперцев к полной победе, так что свои честолюбивые планы пришлось отодвинуть в дальний угол.
Рей вошла бесшумно, прежде чем затворить дверь, невольно залюбовалась обликом своего «проклятья», как мысленно порой называла Леона. Огненная грива, не спутанная прической свободно струилась на плечи и ниже лопаток, кожа в полумраке мерцала опалом, под ней бугрились узлы мышц – тонкие черты Леона дополнялись мощным телосложением, и никто не посмел бы упрекнуть его в слабости или женственности, у него была внешность красивого и опасного хищника. Огонь от свеч играл с огнем волос причудливыми бликами, любовник явно был погружен в задумчивость – пальцами обхватив виски он склонился над какими-то бумагами.
«Вот уж диво, увидеть тебя не с клинками или голым, а с пером и в штанах..» - подумала девушка. Она уж было подумала, не ускользнуть ли незаметно в спальню, как Леон все же обернулся, заметив ее появление. Лицо его было мрачным, если не печальным, что, впрочем, тоже не сулило ничего доброго. Рей решила не накалять обстановку – плеснула из графина в бокалы вина, густой темно-бардовый, как кровь напиток заиграл в бликах пламени, добавляя колорит, и села в кресло напротив, поднеся один бокал Леону.
-Что могло разозлить тебя настолько, что ты решил поговорить со мной прежде, чем сорвать одежду и сломать пару ребер?- сарказм не вызвал никакой реакции. Вампир даже бровью не повел, внимательно разглядывая девушку, лишь цедил свой бокал. Рей поставила свой на стол, и решила играть на все, - это срабатывало целый один раз прежде. Она осторожно, словно спрашивая разрешения провела ладонью по обтянутым дорогой тканью бедрам Леона, плавно, по кошачьи перебралась на его колени, замерла выжидая реакции. Когда-то магистр учил, что лобовая атака редко приводит к победе – суметь озадачить или запутать противника, вот половина успеха. Выражение его лица стало хищным, а тонки ноздри дрогнули, он осторожно провел пальцем по её скуле, в этот раз действительно аккуратно, не поцарапав и не причинив дискомфорта: «Чтоб не спугнуть твое настроение, думаю поговорить потерпит. Насчет одежды я действительно промахнулся, а ребра тебе завтра понадобятся...Иди сюда, Рыжая…»- выдохнул уже за ухом.
5
Темная рама зеркала в спальне отражала сплетенные бледные тела, на которые мягкими отблесками ложился огонь светильников. В эту ночь Рейна позволила себе забыть обо всем, что произошло после падения Ордена. Настойчивые пальцы любовника соскользнули с губ на пуговицы рубахи, которая возможно впервые не превратилась в лохмотья. Леон кажется получал удовольствие от промедления сегодня, но, когда одежда спала со стройных бедер и струйки из бокала стекли по ложбинке между ее грудей на плоский живот, он жадно слизал влагу с кожи и отпустил жаждущую натуру. Первый раз он взял прямо на полу возле стола, где осталась жалкая попытка разобрать бюрократию. Сегодня Рыжая не воевала с ним, а отдавалась так же жадно, как ему хотелось брать, и кажется, к моменту когда он принес ее на кровать, не осталось сантиметра кожи, где он не ласкал ее губами. Они не разговаривали, как и всегда – Лео никогда не спрашивал, лишь брал то, что считал своим по праву. Но впервые Рейна сама тянулась за поцелуем, теперь это было лишь желание тела, а не тактика.