— Нет, я его не ела, — ответила мама.
— И я тоже, — добавил отец.
— Скажи правду, Павел. Тебя не накажут, — сказала мама.
— Но я не ел.
— Хорошо. Если ты признаешься, ты сможешь съесть еще одно за чаем. Если ты не признаешься, то не получишь ни одного.
— Просто скажи, что съел, — прошептал я Павлу.
— Но я не ел, — настойчиво твердил он.
— Скажи, что ты, даже если это не так. Какое это имеет значение?
— Это имеет значение. Я не хочу врать тебе.
— Ты не получишь больше запеченного яблока, если не признаешься, — предупредил я.
— Это не важно. Я не буду врать, — ответил он.
И бедному Павлу не дали ни одного яблока, пока все пили чай вместе за столом, а он смотрел, как мы едим печеные яблоки.
Мой сын торжественно кивает в этот момент. Это его любимая часть.
— Бедный дядя Павел, — говорит он.
— Да, бедному Павлу не дали тогда ни одного печеного яблока. Он расстроенный лег спать, что ему никто не поверил. Затем на следующее утро Дуся убиралась под плитой, и что она нашла?
— Запеченное яблоко.
— Точно. Он упало и закатилось под плиту.
Мой сын усмехается.
— Сейчас моя самая любимая часть истории.
— Да. Сейчас самое лучшее. Все чувствовали себя настолько виноватыми перед Павлом, что не поверили ему, мама с папой так им гордились, что он стоял на своем и не стал врать, что мы решили устроить большую вечеринку-сюрприз. Поэтому украсили дом воздушными шарами и цветной бумагой. Дуся сделала целый поднос печеных яблок. Родители накупили кучу конфет, сладостей, печенья и пирожных. Стол ломился от лакомств, все дети стонали от такого изобилия.
Мой сын издает тоже стон.
Я улыбаюсь ему.
— Все соседи и наши друзья пришли на вечеринку. Мы все спрятались, и когда папа привел Павла домой, мы все выскочили и закричали «Ура!». Это была замечательная вечеринка. Все хорошо провели время.
Павел даже получил подарок. Игрушку, которую всегда хотел.
— Жаль, что я не знал дядю Павла, — говорит сын.
— Я бы тоже хотел, чтобы он познакомился с тобой, Павлуша.
Мой сын подбегает к надгробью и целует надпись.
— До свидания, дядя Павел. Увидимся на следующей неделе.
Мы выходим на солнце. Вдалеке я вижу, как Стар едет на лошади к нам.
— Вон там мама, — радостно кричит сын.
Я смотрю, как она скачет в нашу сторону. Ветер развивает ее волосы, и она улыбается. Жизнь хороша.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Эта часть истории посвящена прошлому Николая, как он из сироты превратился в миллиардера.
Криминальный авторитет.
https://www.youtube.com/watch?v=GKSRyLdjsPA Великий.
Передо мной дорожный знак — Москва-110 километров. Дальше заправочная станция. Я бегу по проезжей части к грузовику, стоящему у заправки. Я вижу, что водитель внутри здания заправки расплачивается за бензин, поэтому быстро огибаю его грузовик сзади.
Отвязываю один конец брезента, прикрывающий внутрь грузовика.
Оглядываюсь по сторонам, никто не смотрит, залезаю внутрь. Всего три четверти внутри заполнены картонными коробками. Я устраиваюсь в глубине у самой кабины, прячусь за коробки, несколько передвинув вокруг себя, чтобы меня не было видно, если кто-нибудь заглянет внутрь.
Надеюсь, что водитель едет в Москву, но в принципе мне все равно, куда угодно. Я так или иначе доберусь до Москвы. Но сейчас я так устал, что мгновенно засыпаю и просыпаюсь только, когда грузовик останавливается. Потом я чувствую, что кто-то находится внутри грузовика рядом со мной. У меня сердце колотится очень сильно, когда от меня убирают одну из коробок, за которыми я прячусь. Мужчина в шоке во все глаза смотрит на меня.
— Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? — выражение его лица напряженное, голос испуганный.
— Меня зовут Николай. Я не причиню вам вреда. Мне просто нужно добраться до Москвы, — говорю я, поднимая руки.
Он поворачивается и закрывает брезент. И яркий утренний свет пропадает, оставляя нас в темноте. Он снова оборачивается ко мне, внимательно вглядываясь в лицо, в мою изорванную одежду, порезы и кровь на руках и ногах. Его лицо сразу смягчается.
— Ты всего лишь мальчик. Почему ты один?
— Это не важно. Мне нужно добраться до Москвы.
— Ты уже в Москве.
Я встаю на ноги и иду к нему.
— Спасибо, что подвезли. Теперь я пойду.
— На улице очень холодно. Куда ты пойдешь?
— Со мной все будет хорошо, — говорю я.