Этот мужчина… Он прекрасно осознавал, насколько привлекателен. Понимал, что любая женщина с удовольствием подчинится ему, почтет за честь сдаться на милость победителя. Понимал и использовал сейчас весь свой опыт и обаяние, чтобы очаровать меня.
Негодяй! Или я его так уже называла? Не важно… Все равно негодяй и манипулятор!
— О, нет, Зои… — рассмеялся лорд советник так неудержимо и искренне, что вся моя злость разлетелась крошечными искорками, не оставив следа. На него совершенно невозможно злиться, когда он такой. — Смотреть нужно иначе. Теплее, женственнее… Постарайтесь не расчленять меня взглядом. И не проклинать про себя, хотя бы в этот момент. А лучше вообще представьте, что я ваше любимое лакомство. Что вам больше всего нравится, Зои?
— Яблоко в карамели, — призналась я.
— Прекрасный выбор, — весело похвалил его светлость. – Итак, представьте, что перед вами не ненавистный лорд Айрэн Волф, а сочное яблоко, покрытое тонким слоем ароматной сливочной карамели…
Он так вкусно описывал, что я, сглотнув, действительно на него взглянула. Сначала рассеянно, вскользь. Потом внимательнее, сосредоточенней.
Правильные, немного резкие черты лица, упрямый подбородок, чувственные губы, брови вразлет. Не светлые, как волосы, а на удивление четкие, темные. Говорят, это признак породы… А под ними — колдовские синие омуты, чуть прикрытые длинными черными ресницами, которые внезапно заслонили собой весь мир.
— Зои… — Голос низкий, хриплый, непривычный…
Не знаю, что я снова сделала неправильно, но герцог больше не улыбался и смотрел так, что моментально стало жарко, словно и не было никакого мороза, зимы, снега. В его глазах разгоралось жадное пламя, с каждым мгновением становясь все ярче. И я почувствовала, что лечу в эту манящую, гибельную бездну. Еще немного — и утону, сгорю в ней без остатка.
На плечи легли большие ладони, сжали, рывком притягивая вперед, и чужое лицо вдруг оказалось совсем близко. Сбившееся дыхание, коснулось щеки, теплой невесомой дымкой осело на губах.
— Зои…
Волф резко отстранился. Еще раз стиснул мои плечи, убрал руки и быстро отступил.
— Что-то… не так? — приходя в себя, будто вынырнув из бурного водоворота, пробормотала я.
Его светлость помолчал еще пару мгновений, откашлялся и произнес уже своим, привычным чуть насмешливым тоном.
— Все так. Вы прекрасная ученица, Зои. Но на сегодня, пожалуй, хватит... Ну, где же ваша бабушка?
Я обернулась к домику. Ба как раз спускалась с крыльца, давая последние указания соседскому мальчугану, и герцог поспешил к ней, чтобы сопроводить к карете...
Через несколько минут мы уже ехали по заснеженному городу.
Я всегда любила праздник окончания года — время чудес, когда исполняются самые сокровенные желания. Но сейчас не радовали даже украшения на центральных улицах и площадях. Меня пугала ситуация, в которой я оказалась, вот только ничего изменить я уже не могла.
Глава 7
Фамильный замок Волфов находился в лесу, вдали от королевского тракта. С дороги его было не разглядеть, зато все, и прохожие, и проезжие, издалека могли видеть золоченые шпили башен, которые даже сейчас, в закатных лучах холодного зимнего солнца, горели будто охваченные багровым заревом.
Карета свернула на подъездную аллею, прогрохотала по каменному мосту над замерзшей рекой и въехала на широкий, чистый от снега двор. Не успела она остановиться, как сразу несколько лакеев бросились нам навстречу. Один с поклоном распахивал дверцу, второй расстилал ковровую дорожку до парадной лестницы — чтобы гостьи, не приведи Создатель, не испачкали туфельки и платья, — а третий услужливо помогал бабушке спуститься с подножки.
Я вышла последней, опираясь на любезно протянутую руку лорда советника.
Ну, что сказать?.. Роскошь родового логова Волфов затмевала даже убранство их городской резиденции. Стены замка украшали алые флаги королевства Алир, огромные щиты с герцогскими гербами и девизами, еловые венки, гирлянды, увитые золотыми лентами, и он выглядел невероятно величественно, торжественно, а еще очень празднично. Особенно на фоне запорошенного снегом леса.
— Ух ты… — тихо пробормотала я, надеясь, что никто не заметит моего восхищения.
Его светлость сам проводил нас в дом, вернее, в огромный, вымощенный мраморными плитами холл. Напротив входной двери изящной дугой поднималась вверх ярко освещенная лестница, по обеим сторонам от нее уютно полыхали два камина, и над каждым висел большой, искусно выполненный портрет в массивной раме.