— Мунго, многие сочли бы это за дурное предзнаменование: я еду в Дюрор по известному вам делу, и вдруг на дороге сидит непонятный оборванец, которого я никогда не встречал ранее в здешних местах, и даже не пытается проявить уважение к фактическому владельцу этого края.
— Гленур, — сказал тот, — это не лучший предмет для шуток. Мы должны всегда соблюдать осторожность в этих бандитских местах.
Оба приблизились и смотрели на меня, тогда как двое других остановились за ними на расстоянии брошенного камня.
— А не человек ли это Джеймса Глэнского? — задумчиво спросил Гленур и прибавил, обращаясь к стряпчему: — Как вы думаете, он собирает своих людей?
— В любом случае, — заметил стряпчий, — нам лучше подождать тут и приказать солдатам присоединиться к нам.
— Эй, ты! — обратился он уже ко мне, — отвечай кто ты, и что ты забыл тут, у нас на пути?
— Если вы хотите знать, кто я такой, — сказал я, — то я просто путешественник, недавно потерпевший кораблекрушение. Я честный подданный короля Георга, никого не трогаю, никого не боюсь и никому ничем не обязан.
— Прекрасно сказано, — сказал Красный Лис. — Но осмелюсь спросить, что этот честный человек делает здесь в это неспокойное время? Должен сказать тебе, что я имею здесь власть. Я королевский управляющий в здешних поместьях и в моем распоряжении королевские солдаты.
— О вас идет молва, — прибавил я, немного раздраженно, — что с вами трудно ладить. Но наша сегодняшняя встреча — чистая случайность. Езжайте своей дорогой, а я пойду своей.
Он не двинулся с места, с прежним сомнением продолжая смотреть на меня. Мне что, надо его самолично пристрелить?
— Да, — вымолвил он наконец, — пусть ты слишком смело разговариваешь, но я ничего не имею против откровенности. Если бы ты попался у меня на пути как-нибудь в другой раз, я не обратил бы на это никакого внимания. Но именно сегодня… Эй, Мунго!
И он опять повернулся к стряпчему, а я приготовился нырнуть в ближайшие заросли папоротников. Быть арестованным здесь и сейчас у меня не было никакого желания.
Но не успел я этого сделать, как с вершины горы раздался ружейный выстрел, и в ту же минуту Гленур рухнул на дорогу.
— Убили! Меня убили! — воскликнул он хриплым голосом.
Стряпчий подхватил его, удержав от полного падения, а слуга уже стоял рядом, ломая руки. Раненый окинул их уже затуманенным взглядом и произнес изменившимся голосом:
— Спасайтесь, я умираю.
Он попытался расстегнуть одежду, как бы отыскивая рану, но пальцы его соскользнули с пуговиц. Он испустил тяжелый вздох, опустил голову на плечо и умер.
Стряпчий не произнес ни слова, но лицо его вытянулось и побледнело, как у покойника. Слуга громко заплакал и закричал, точно ребенок. Я же не двигаясь с места и в каком-то ступоре смотрел на них, думая о страшной силе судьбы. Судебный пристав при первом звуке выстрела побежал назад, чтобы поторопить уже показавшихся из-за излучины дороги солдат.
Наконец стряпчий опустил мертвеца на дорогу, залитую кровью, и, шатаясь, встал на ноги. Это движение, вероятно, вернуло мне сознание, так как я сразу бросился к горе и стал быстро карабкаться вверх, крича:
— Убийца, держи убийцу!
Естественно, я полез не на тот склон, откуда стреляли, а на ближайший, поросший наиболее густыми зарослями кустарника.
— Вот он, — закричал я, чтобы отвлечь внимание, — я вижу его!
Оглянувшись, я действительно увидел на склоне горы напротив человека в коричневом сюртуке и треуголке, нёсшего в левой руке длинное ружьё. Через миг он скрылся за большим камнем.
Успев отбежать далеко и уже поднявшись довольно высоко, услышал голос, кричавший мне чтобы я остановился.
Я был на краю верхнего леса, но когда я оглянулся, то увидел перед собою всю открытую часть горы.
Стряпчий и помощник шерифа стояли на дороге, крича и делая мне знаки, чтобы я спустился. Налево от них из нижнего леса начинали поодиночке выходить солдаты с ружьями в руках.