Оценив позиции России, восприняв Запад и как угрозу, и как надежду, великий реформатор России определил свою стратегию. Россия страдала, прежде всего, от бездорожья и отсутствия связей с внешним миром. При решении первой задачи он мог опереться лишь на зачатки экономической структуры страны. Безотрадная картина открылась первому западнику на троне: торговля в эмбриональном состоянии, одна аптека на всю страну, в России нет университетов, наука — национальная терра инкогнита. Несколько железоделательных заводов Тулы, Каширы, Москвы, Воронежа не шли в сравнение с мощью развивающейся индустрии Запада. Интеллектуальный уровень страны не шел в сравнение с уровнем региона, где уже совершили свой творческий подвиг Т. Гоббс и Б. Спиноза, Р. Декарти Дж. Мильтон. Следовало решить две главные задачи: увеличить материальную мощь своего государства; рекультуризировать свой народ, т. е. изменить его культуру, избавив его от косности и привить ему легкость в восприятии перемен как естественного процесса. Как пишет Н. Рязановский, «вся жизнь Петра I была одним интенсивным усилием нагнать Запад, как сказали бы современные ученые, модернизировать свою страну. Реальности, с которыми он столкнулся во время Северной войны, лишь еще больше укрепили его неоднократно выраженное убеждение в том, что промедление смерти подобно»[54].
Опираясь на растущее население России, на талант своего еще не вполне востребованного историей народа, император Петр предпринял тяжелую, временами отчаянную попытку приобщения страны к мировому, т. е. западному, потоку цивилизованного развития. По оценке А. Тойнби, «петровская политика ставила своей целью превращение русского универсального государства в одно из государств современного западного мира, с тем чтобы русский народ мог занять определенное место среди других западных наций. Стратегия Петра Великого была направлена на то, чтобы при включении России в западное сообщество в качестве равноправного члена сохранить ее политическую независимость и культурную автономию в мире, где западный образ жизни уже получил широкое признание. Это был первый пример добровольной самовестернизации незападной страны»[55]. Англичанин Уайтворт в 1707 г. писал из Москвы, что среди всех русских военачальников только двое могли бы рассчитывать на получение звания армейского капитана на Западе. Но при всех преимуществах Западу нужно было спешить: восточный гигант просыпался. Такие европейские специалисты по России, как Г. Нойгебауэр, видели опасность для Швеции в мобилизационных усилиях Петра. Чтобы гарантировать доминирование Швеции на севере Европы и обеспечить экспансию в восточном направлении, они рекомендовали Карлу не терять времени, не дожидаясь возможного укрепления «петербургской» России, отнять у Петра трон и передать его оппоненту вестернизма, наследнику престола — традиционалисту Алексею.
Накануне Полтавской битвы находившийся в шведском лагере Джеффрис считает необходимым признать: «Московиты стали учить свои уроки лучше, чем когда–либо после Нарвы и Фрауштадта, они уже равны (если не превосходят) саксонцам в дисциплине и доблести; правда, их кавалерия еще уступает нашей, но их пехота упорно держится за свои позиции и их теперь трудно сбить с толку»[56]. Из этого следует, что Россия впервые (и первой среди незападных стран) создала армию, равную по своим боевым качествам западной. «Они (русские. — А. У.) уже используют самые изощренные методы, они держат нас в состоянии постоянного напряжения»[57]. Полтавская битва произвела на Запад глубокое впечатление. По оценке американского политолога П. Кеннеди, «потрясающая победа России над шведами при Полтаве поставила все прочие державы перед фактом превращения когда–то отдаленного и в значительной степени варварского Московского государства в участника европейского расклада сил… Теперь Западу было исключительно трудно, может быть, даже невозможно завоевать ее»[58]. После поражения под Полтавой Карл XII уже не мог рассчитывать на достижение цели превращения Балтийского моря в шведское море, что оттеснило бы Россию от дороги на Запад, что могло привести Россию к положению, которое ей пророчил Лейбниц. Важнейшим для России обстоятельством явилось то, что независимость России была обеспечена на столетия. Новая Россия превратилась в страну, способную противостоять насильственному внешнему влиянию. Одним из косвенных результатов победы России над прославленным западным полководцем стало восстановление военного союза России с Данией и Саксонией. Петр немедленно двинулся к Риге и, базируясь на этом городе, постепенно ввел войска во все прибалтийские владения шведов. По Ништадтскому миру 1721 г. Россия получила широкий выход к Балтийскому морю и даже стала гарантом шведской Конституции 1720 г. Теперь Россия граничила с Прусским королевством и Австрийской империей. В конечном счете победы Петра в Приазовье и Финском заливе позволили России выйти из географической изоляции и войти в прямой контакт с внешним миром[59].