В глазах Свечкина зажегся тот самый знакомый мне алчный огонек. «Хорошо», — произнес он. Через полторы недели пуговицы были на фабрике.
Это ознаменовало начало новой эры в истории новоромановских швейников. Юный товаровед все чаще добывал им то, что, строго говоря, они должны были получать без всяких дополнительных усилий, автоматически, согласно графику фондовых поставок. Иногда, впрочем, перепадало и кое-что кроме: цепкий Свечкин мимоходом изымал это у поставщиков в порядке компенсации за нераспорядительность.
Теперь уже продукция новоромановцев, тогда еще весьма разнообразная, потому что о специализации фабрики на верхней одежде не могло быть и речи — кампанию эту, став инженером по снабжению, развернул Свечкин, — продукция новоромановцев не загонялась в глубинки, а шла нарасхват в самом Светополе. Мифическую же должность инженера по снабжению выхлопотал специально для Свечкина однорукий подвижник, разглядев в расторопном товароведе с железной хваткой человека, будто специально рожденного для фабрики. Он же и переманил его сюда, посулив оклад на два червонца больше и комнату, послужившую трамплином для квартирообменного сальто-мортале. До этого Свечкин, как и я, скитался по углам.
Таков был старт. На следующий год развивший неописуемую деятельность снабженец поступил в заочный институт, а еще через два стал заместителем директора, и справедливо, потому что обязанности, которые он добровольно взвалил на себя, явно выпирали из границ снабженческих.
Успех не вскружил ему голову. Мне довелось видеть Свечкина в деле, Свечкина в ранге и. о. директора. Вдвоем должны были мы отправиться за получением долгожданных обменных ордеров, и потому понятно мое нетерпение и непостижима, невероятна выдержка тридцатитрехлетнего администратора, в котором, знал я, бродит энергия вулканическая. Он умел управлять ею! Тихо сидел я на стуле в уголке кабинета, а люди все шли и шли к нему, и хоть бы кого он перебил, поторопил, попросил бы зайти позже! Разве что взгляд подстегивал — сосредоточенный и точный, ни на секунду не отпускающий собеседника. Лишь убедившись, что тот кончил, Свечкин коротко и быстро отвечал, мгновенно решая любой вопрос. Люди верили ему. Раз Петр Иванович сказал, значит, так и будет. Но вместе с тем, заметил я, его и побаивались. Надо было видеть как нервно ползали по коленям коричневые ручищи дежурного механика, допустившего простой конвейера!
Свечкин не распекал его. Он лишь негромко назвал сумму, которую потеряла фабрика из-за нерадивости этого человека, — и не приблизительную, не округленную, а с точностью до рубля.
— Неужели столько? — испугался механик. — Всего полчаса не работали.
— Сорок три минуты, — тотчас уточнил Свечкин, не спуская с механика жестких глаз. — С десяти двадцати пяти до одиннадцати восьми.
И это без всяких шпаргалок, чем сразу напомнил мне Василь Васильича, смакующего за совершенно пустым столом свою неистребимую грушу. Сейчас, впрочем, моему пристрастному воображению рисуется, что этим их сходство отнюдь не исчерпывалось.
Тут я должен отметить еще одну подробность, которая иным, быть может, покажется пустяком, но лично мне представляется красноречивой и емкой. Когда покаявшийся механик ушел и мы остались вдвоем со Свечкиным, он не усмехнулся, не подмигнул мне, не бросил фиглярским тоном: «Воспитываем!» — давая понять тем самым, что представление окончено, а секунду-другую оставался озабоченно-серьезным и лишь потом произнес спокойно: «Идем?»
Этот образцовый семьянин, этот великодушный муж, этот примерный отец и заботливый сын при надобности мог быть беспощадным. Когда, став генеральным директором, он принял под свою опеку вторую фабрику, то в первый же месяц уволил за пьянство электрика, причем не с традиционно-гуманной формулировкой «по собственному желанию», а по грозной статье, навсегда испортившей ему трудовую книжку. Этого мало. Двух заслуженных работниц, ветеранов отрасли, он, не колеблясь ни секунды, отдал под суд, когда тех поймали на проходной с полуфабрикатами за пазухой.
Свечкин рисковал. Вдруг люди, напуганные непривычной суровостью нового начальства, побегут с фабрик? Угроза реальная. Когда-то, в самом начале нашего знакомства, мой будущий коммунальный сосед предложил мне тему, новизна и острота которой подкупили меня сразу.
— Хорошо, что газета защищает рабочих, — сказал Свечкин. — Но почему она никогда не заступится за руководителя? С него требуют все, а он? Он не может потребовать.