— Хороши девичьи сны! — мама тихонько засмеялась.
Я молчала и смотрела на маму, чувствуя, как от меня постепенно уходит празднично-бодрое настроение, — ее побледневшее лицо казалось усталым и осунувшимся, опять, наверно, плохо спала. Она часто прихварывает. Вот и сейчас…
Мама невысокая, худенькая, неприметная рядом с отцом. Его рост — два метра без трех сантиметров, плечи широченные, движения уверенны, как-то особенно надежны. И лицо красивое, мужественное: глаза синие, нос прямой, на широких скулах тугие желваки, рот большой и крепкий, с глубокими складками в углах. И волосы красивые, русые, пышные. Отец — капитан первого ранга, командует большим кораблем, и, когда уходит в плаванье, дома у нас становится напряженно, тихо, почти никто не бывает, и мама ходит по квартире молчаливая, потерянная. Каждое утро, еще до завтрака, бежит на лестницу к почтовому ящику. Сейчас по ее лицу я видела, что и сегодня нет письма от отца.
— Ведь второй месяц!.. — жалобно прошептала мама, и губы ее скривились, как у девчонки; женаты они почти двадцать лет, а мама все не может привыкнуть к длительным отлучкам отца.
Я ласково погладила ее по остренькому, как у девчонки, плечу.
— Перебори себя, мама, перестань волноваться!
— Да, да, да… — послушно и жалобно кивнула мама, посмотрела мне в глаза виновато — Помнишь, у Некрасова? «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» Может, с отчаянья и я могу это сделать, да только я из тех женщин, которые просто жить не могут, если постоянно, не чувствуют рядом надежного мужского плеча, — и даже заторопилась, точно давно ждала случая выговориться: — И сама не могу понять, почему такая я: или потому, что замуж вышла сразу после школы, не успев поработать, или потому, что твой отец такой сильный и волевой человек… или уж жизнь на мою долю выпала такая жестокая — блокада, война, голод. — Договорила протяжно и растерянно: — Случись что с ним, я просто завяну, как растение без воды. Понимаешь?..
Я кивнула, помолчала, все-таки решилась:
— Может, работать тебе пойти?
— Да я уж и сама думала об этом, даже с отцом у нас разговор был… А только что я умею, куда пойду, да и поздно мне уже начинать… Я вон без отца даже в кино не могу сходить. И все время в тревоге, в тревоге… И ты-то ведь из-за моей нервности страдаешь, а, Катенок?
— Ну что ты!
Взяла маму за руки, стала ласково поглаживать их и вдруг подумала: а ведь мама права. Вот почему, например, я привыкла так самозабвенно мечтать? Порой иногда будто в двух жизнях оказываюсь одновременно, в реальной и параллельно в выдуманной. Больше всего люблю читать про сильных, смелых и бесстрашных людей. А по вечерам заснуть не могу, пока не представлю себе, что я на необитаемом острове или в одинокой избушке посреди дремучего леса. Уж не убегаю ли я в мечту от нашей домашней нервности, когда отец в море?
— Ну, вставай, завтрак остынет, — уже по-другому, буднично сказала мама; она с собой справилась, встала. — Да и в Кавголово, Людочка говорила, вы собирались…
— А хочешь, я не поеду, побуду с тобой?
— Поезжай, поезжай, — и мама пошла на кухню.
Я накинула халат, пошла в ванную. И пока стояла под холодным душем — даже зубы начали постукивать, — а потом хорошенько растиралась мохнатым полотенцем, ко мне снова вернулось радостное настроение, с которым проснулась. Даже вспомнила того пария и то, как оп поцеловал меня во сне.
Побежала в комнату одеваться и причесываться. И, стоя перед зеркалом, с привычным удовольствием подумала: «Да, кажется, я правда красива, ничего не скажешь». Не удержалась, порадовалась, что похожа на отца. И рост у меня метр семьдесят, и фигура хорошая, и ноги стройные, длинные, сильные. Лицо, правда, тоже круглое, как у мамы, но глаза синие, большие, отцовские, и нос прямой, как у него. Вот губы только мамины и на щеках ямочки, но волосы тоже пышные, русые и волнистые, как у отца. Достала из шкафа новый красивый лыжный костюм, надела его, тяжелые ботинки и пошла на кухню.
Когда отца нет дома, мы с мамой едим на кухне. В ней тоже было солнечно, а на столе уже стояла яичница с колбасой и дымились чашки с кофе.
— Вдвоем с Людочкой едете? — спросила мама; она уже сидела за столом; оглядела меня с удовольствием. — Идет тебе, Катенок, этот костюм! Вот удачно, что я бордовый купила, да?
— Да, — я тоже села за стол, стала есть яичницу, она была очень вкусной, как и всякая еда, приготовленная мамой; еле вспомнила, о чем она только что спросила меня, ответила: — Нет, еще Петька Колыш с каким-то новым своим приятелем, нашим будущим одноклассником.