— А по теории расширяющегося шарика мелководное шельфовое море?
— Да, получается так. Как я уже говорил, реконструкции суши и шельфа шарика до его расширения у нас нет, поэтому ни подтвердить версию шельфового моря я не могу, ни опровергнуть. Но для объяснения палеонтологических различий она напрашивается.
— Такая же примерно картина в Северной Америке, — добавил я, — Материк один в геологическом смысле, но большую часть юры и мела разделён шельфовым морем и для сухопутной живности представляет из себя как бы два отдельных материка. Я не помню, как они дразнятся, но один на западе, Аляска и вся горная цепь Кордильер до Мексики, а другой на востоке от затопленной морем долины Миссисипи от Флориды до Гренландии.
— Ларамидия и Аппалахия, — напомнил Серёга, — Сухопутные мосты между ними бывали гораздо реже, чем между Ларамидией и Азией или Аппалахией и севером Европы, так что — да, для сухопутной меловой фауны это были два разных материка. А поскольку и сам север Европы чаще бывал отделён шельфовым морем от остальной Евразии, чем с ней соединялся, его динозавровая фауна тоже бывала отсталой, из-за чего и Аппалахия не могла пополниться оттуда продвинутыми видами фауны. Поэтому там дольше сохраняли своё господство кархародонтозавриды, а сменивший их аппалахиозавр — из-за неполноты его единичного скелета даже трудно судить, тираннозаврид это или более примитивный тираннозавроид. Но у Аппалахии хотя бы иногда восстанавливалась связь с Ларамидией, и тогда её фауна обновлялась. А у Индостана с Азией случай был, по всей видимости, ещё тяжелее. Уже в раннемеловом периоде даже не тираннозавриды, а ещё тираннозавроиды вышли в крупный типоразмер и вытеснили кархародонтозаврид в Азии и Ларамидии, а на Индостан они так и не проникли до самого всеобщего вымирания. Иначе у раджазавра не было бы против них никаких шансов. Значит, между Индостаном и остальной Азией море было шире, и сухопутных мостов не образовывалось.
— Ну, логично, — заценил Артар, — Морю достаточно быть просто широким и не обязательно иметь при этом океанские глубины, чтобы стать надёжной преградой. Но раз это только предположения, как я понял, то не помешали бы и дополнительные доводы в пользу того, что раньше шарик был меньше нынешнего.
— Сила тяжести, — озвучил геолог, — По расчётам в пермский период, то есть как раз перед началом интенсивного расширения шарика, она практически втрое превышала современную. Это выяснено, во-первых, по углам откосов песчаных барханов тогдашних пустынь, значительно более пологим, чем современные, а во-вторых, на это же намекает и живность пермских и раннетриасовых времён. Она вся очень коренастая и с массивным скелетом, а конечности располагаются не под туловищем, а по бокам от него. Это страшно нерационально для передвижения, зато удобно укладываться на брюхо для передышки и вставать после неё. В наше время в крупном типоразмере такое строение конечностей не в чести у сухопутной живности, а сохраняют его только полуводные крокодилы. А тогда у всех конечности были именно такими — удобство частого отдыха было важнее скорости и дальности передвижений. А чем ещё кроме повышенной силы тяжести можно объяснить такую адаптацию вполне сухопутных животных?
— На длинные дистанции не очень-то побегаешь, — заметил Волний, — Но только динозавры-то ведь имели уже конечности под туловищем? Они-то как тогда справлялись с этой повышенной силой тяжести?
— В течение триаса шло интенсивное расширение шарика. А сила тяжести ведь обратно пропорциональна квадрату расстояния. По мере роста радиуса шарика ослабевает и сила тяжести на его поверхности. Но конечно, и к концу триаса она всё ещё оставалась большой, поэтому позднетриасовые динозавры оставались в малом типоразмере, крупняк же составляли крокодилоподобные текодонты. Они и прибавили в размерах после этого пермско-триасового вымирания первыми, поскольку вели полуводный образ жизни, как и современные крокодилы, а в воде влияние веса меньше, и конечности у них оставались по бокам, что от них современные крокодилы и унаследовали. Лапы толстые и сильные, и на них современный крокодил способен бегать довольно резво, хотя и недолго. Его предки в той триасовой обстановке с её повышенной силой тяжести такую резвость развить едва ли могли, но она им и не требовалась — бегать тяжело было всем, и кроме мелких динозавров никто больше не развернул конечностей вертикально. Все остальные сохраняли прежнее пермское строение конечностей, при той силе тяжести вполне себя оправдывавшее.