Клинков сунул деньги в карман и шаркнул ногой:
– Заведующий художественной частью журнала «Апельсин» приглашает редактора и издателя в ближайший ресторан откушать хлеба-соли, заложив этим, как говорится, фундамент.
Поднимаясь в три часа ночи по лестнице, редакция журнала «Апельсин» делала не совсем уверенные шаги и хором пела следующую, не совсем складную песню:
А Громов добавлял соло:
Глава 6.
Деловые люди
Подходцев с утра до вечера носился по типографиям, продавцам бумаги и цинкографиям…
А ночью ему не было покоя.
Будил его заработавшийся за столом Громов:
– Слушай, Подходцев… Ты извини, что я тебя разбудил… Ничего?
– Да уж черт с тобой… Все равно проснулся. Что надо?
– Скажи, хорошая рифма – «водосточная» и «уполномоченная».
– Нет, – призадумавшись, отвечал Подходцев. – Поставь что угодно, но другое: восточная, неурочная, молочная, сочная, потолочная…
– Спасибо, милый. Теперь спи.
Будил и Клинков.
– Подходцев, проснись.
– Что тебе надо?!
– Сними на минутку рубашку.
– Что ты – сечь меня хочешь? – стонал уставший за день Подходцев.
– Нет, мне нужно зарисовать двуглавый мускул. У меня тут в карикатуре борец участвует.
– Попроси Громова.
– Ну, нашел тоже руку… У него кочерга, а не рука…
– О, чтоб вас черти… Ну, на, рисуй скорей.
– Согни руку так… Спасибо, дружище. А может, ты бы встал и надел ботинки?.. У тебя такие красивые. Я рисую светскую сценку, и одна нога у меня какая-то вымученная.
– О, чтоб вы…
А с другой стороны доносился заискивающий голос Громова:
– Подходушка, можно выразиться: «ее розовые губки усмехнулись»?
– Можно! Выражайся. Если вы меня еще раз разбудите – я тоже выражусь!..
Работа кипела.
В одной из комнат типографии лежал правильными пачками свежий, только что вышедший номер «Апельсина».
Это был великий день для трех товарищей. Десятки раз они хватались за номер, перелистывали его, даже внюхивались в запах типографской краски:
– А, ей-Богу, хорошо пахнет. По-моему, прекрасный номер. И рисунки хлесткие, и текст. Хе-хе…
Первый газетчик, который явился за десятком номеров, вызвал самые бурные овации трех друзей.
– Газетчик. Здравствуйте, дружище! У вас давно такое симпатичное лицо?
– А глаза! Прекрасные серые глаза.
– А голос! Если таким голосом сказать покупателю: «Вот, купите этот прекрасный журнал под названием „Апельсин“, – то всякий разорится, а купит!
– Вы, газетчик, держите его на виду. Он оранжевый, и этот цвет даст такие чудесные рефлексы на вашем лице, что вы покажетесь вдвое красивее…
Распропагандировав таким образом несколько газетчиков, вся редакция высыпала на улицу и отправилась бродить по самым людным местам.
У всех трех в руках красовались номера «Апельсина»… Подходцев шел впереди, делал вид, что читает журнал, и время от времени разражался громким демонстративным смехом.
– Ну и чудаки же! Господи, до чего это смешно.
А Клинков и Громов, шагая сзади и стараясь запутаться в толпу гуляющих, беседовали громче, пожалуй, чем нужно:
– Это новый номер «Апельсина»?
– Да.
– Скажите, это хороший журнал?
– О, прекрасный! Его так расхватывают, что к вечеру, пожалуй, ни одного номера не будет…
– Что вы говорите! Это безумие! Сейчас же побегу, куплю.
– О-ой, – надрывался впереди Подходцев. – Ой, уморили! Ну и юмористы же!
На него поглядывали с некоторым удивлением.
– Читали? – интимно подмигнул он какому-то солидному господину в золотых очках.
– Нет, не читал.
– Напрасно. Такое тупое лицо от чтения хоть немного бы прояснилось.
– Виноват…
– Бог подаст! Я на улице не занимаюсь благотворительностью.
– Как вы смеете?!.
Но Подходцев был уже далеко, догоняя ушедших вперед Громова и Клинкова и крича им во все горло:
– Читали новый журнал? Замечательный!
– Как же, как же! Говорят, на Казачьей улице одного газетчика убили и ограбили у него все номера «Апельсина». В некоторых местах уже по рублю продают! В книжных магазинах уже нет!
– Да, – тихо прошептал Подходцев… – Еще бы! В книжных магазинах нет, потому что эти свиньи не берут. Нам, говорят, журналы не интересны.
– Не берут, – еще тише прошептал Клинков. – А мы их заставим!
И скоро стройная организация пошла в обход по всем магазинам.
Первым входил Клинков.
– Есть у вас журнал «Апельсин»?
– Нет, не держим.
– А селедки у вас есть?
– Что-о?
– Да ясно: раз в книжном и журнальном магазине нет журналов – этот магазин, по логике, должен торговать селедками.
Постепенно он разгорячался.
– Как не стыдно, право! Весь город только и говорит, что о журнале, а они, изволите видеть, не держат! А мыло, свечи, гвозди – есть у вас?! Тьфу!
И уходил, хлопнув дверью и вызвав великий восторг и сенсацию среди скучающих покупателей…
Через пять минут входил Громов:
– Есть… «Апельсин»? – спрашивал он умирающим голосом. – С утра хожу, ищу.
– Нет, извините…
Пошатнувшись, он издавал глухой стон и падал на стойку в глубоком обмороке… Его отпаивали водой, утешали, как могли, обещали, что завтра журнал у них будет, и Громов уходил, предварительно взяв клятву, что его не обманут – усталого доверчивого бедняка…
Через пять минут после него являлся Подходцев.
– Имею честь представиться: управляющий главной конторой журнала «Апельсин»… Хотя вы и отвергли наше телефонное предложение…
– Собственно, мы… гм! Не знали журнала… Теперь, ознакомившись… Вы нам пока десяточка три-четыре пришлите…
Около последнего из намеченных магазинов собрались все трое. Решили устроить самую внушительную демонстрацию, потому что магазин был большой и публики в нем всегда толклось много.
Все трое вошли плечо к плечу, все трое хором спросили: «Есть ли у вас “Апельсин”?», и все трое, услышав отрицательный ответ, в беспамятстве повалились на прилавок.
Впечатление было потрясающее.
Глава 7.
Конец предприятия
На следующее утро приступили к составлению второго номера.
Подходцев позировал Клинкову для спины Зевса-громовержца, а Громов тщетно подбирал рифму к слову «барышня».
– Поставь вместо барышни – девушку, – участливо посоветовал Подходцев.
– А на девушку, думаешь, есть рифма, – пробормотал Громов и вдруг задрожал: в открытых по случаю духоты дверях стоял околоточный.
– Вы не туда попали, – нерешительно заметил Громов.
– Здесь живет Громов?
– В таком случае вы туда попали. Подходцев! Ведь мы вчера не были пьяны? И не скандалили?
– Нет!
– Так чем же объяснить появление этого вестника горя и слез?
Все трое встали, сдвинулись ближе.
– Вот вам тут бумага из управления. По распоряжению г. управляющего губернией издание сатирического журнала «Апельсин» за его вредное антиправительственное направление – прекращается.
Трое пошатнулись и, не сговариваясь, как по команде упали на пол в глубоком обморочном состоянии.
Это была наглядная аллегория падения всего предприятия, так хорошо налаженного.
Околоточный пожал плечами, положил роковую бумагу на пол и, ступая на носках, вышел из комнаты.
– Почему ты, Клинков, – переворачиваясь на живот, с упреком сказал Подходцев, – не предупредил меня, что мы живем в России?
– Совсем у меня это из головы вон.