Сомнений быть не может, одна из пяти отмеченных на модели систем является Солнечной. Меня отделяет от родной планеты не более пяти слепых прыжков! — радостно улыбнулся он, но тут же помрачнел: — Хотя, если ты смотришь это послание, значит, в моих расчетах допущена ошибка или помешали непредвиденные обстоятельства. Для того чтобы результаты моего труда не рассыпались прахом, я и записываю этот кристалл. Он — моя страховка и мой тебе подарок. Искренне надеюсь, что собранная здесь информация будет не лишней.
На этом запись заканчивалась. С навигационными файлами и той самой вероятностной моделью, о которой говорилось в видеозаписи, я решил разобраться попозже, когда найду специалиста в области космической навигации. Был еще вариант просто переслать эти файлы Виктору, так как он должен был знать подходящие базы в силу своей профессии.
Следующие несколько дней я из ангара вообще не высовывался. Профессор Тажнос не мог нарадоваться моему трудолюбию. Вся аппаратура была установлена на подводные лодки даже раньше оговоренного срока. Пользуясь хорошим настроением профессора, получилось убедить его совместить ходовые испытания наиболее продвинутого экземпляра подводного корабля с доставкой меня к столице планеты.
Ходовые испытания проходили без происшествий — все системы работали идеально. Был протестирован как подводный, так и надводный режим движения, протестирована работа многочисленных анализаторов и приборов для взятия проб. Все было в штатном режиме до того момента, как профессору захотелось проверить работу всех систем на максимальных глубинах.
Погружение подводного корабля на многокилометровую глубину никак не сказывалось на внутренней обстановке судна. Разве что научная часть экипажа сгрудилась у центрального проектора, на который выводилась комплексная информация о состоянии дел за бортом. На глубине 22 километра профессор дал команду остановиться и заняться процедурой взятия забортных проб, что и было незамедлительно исполнено. Процесс отбора проб длился более двух часов и был интересен только ученым. Тогда как я комфортно расположился в жилом отсеке и решил потратить время до прибытия в столицу на обучение.
Из состояния медитации меня, в буквальном смысле этого слова, выбило — в результате сильного рывка корабля, с которым не справились маломощные компенсаторы. Я неожиданно спикировал на пол, больно ударившись плечом об угол спального отсека. Поспешив в рубку, я застал там картину тихой паники — большинство ученых с ужасом смотрело на показатели глубины, которые плавно увеличивались. Более крепкими, оказались рулевой подводной лодки, и профессор. Первый, пытался компенсировать погружение двигателями корабля, а второй — возился с панелью управления автоматами забора проб.
— Профессор, вы можете мне объяснить, что случилось?! — обратился я к нему.
— Это, безусловно, открытие! — с жаром воскликнул профессор, повернувшись ко мне. Глядя на него, я подумал, что, возможно, ошибся и происшествие все же повлияло на него негативно.
— Нам посчастливилось встретить представителя уникального вида, наличие которого теоретически обосновано в моей монографии «О некоторых особенностях развития морских организмов на сверхглубинах». — Видя мое непонимание, профессор снизошел до простых людей и снисходительно пояснил: — Нас просто скушали, ам-ам.
И даже сделал жест рукой, показывая, как именно «ам-ам».
— А что вы сейчас делаете? — поинтересовался я, имея в виду его манипуляции с пультом.
— Так это же уникальная возможность получения образцов внутренних тканей этого экземпляра! — воскликнул профессор, нажимая кнопку и тем самым запуская аппараты взятия проб. Означенные действия явно не понравились «представителю уникального вида», и еще один резкий толчок чуть не сбил меня с ног.
— Скорость погружения возрастает, компенсировать не получается! — повернув голову, воскликнул рулевой.
— Переключай схему на последовательное подключение. Всем занять свои места и пристегнуться! — посмотрев на глубиномер, скомандовал я, а сам устроился в кресле перед дублирующим пультом. Получив доступ к системе управления, я первым делом проверил состояние генераторов и щитов. С ними пока что было все в порядке. Но глубина быстро увеличивалась — видимо, негативные ощущения заставляли животное (или рыбу, кто его разберет?) прятаться на глубине.