– Но я облажался, – продолжает Доминик, и прерывается на смешок, который встряхивает мое сердце и заставляет его биться вновь. – У меня всегда был небольшой страх сцены, и, к сожалению, я застыл, когда был нужен ей больше всего. Я подвел ее вопреки нашему обещанию быть командой. Сегодня я здесь, чтобы сказать вам всем, как сильно сожалею насчет лжи, на которой строился «Экс-просвет», но еще больше мне хочется сказать: прости, Шай. Я не могу передать словами, как мне жаль, и все, чего я хочу, – это поговорить с тобой.
Это правда происходит. Доминик извиняется в прямом эфире.
– «Твиттер» взорвался, – говорит Рути, поднося свой телефон к моему лицу, но буквы, которые я вижу, не складываются в слова. – Судя по всему, чуть раньше он что-то говорил о малышах «Бини».
– Это самое романтичное, что я когда-либо видела, – говорит Тейтум. – Или слышала, если уж на то пошло.
– Не знаю, слушает ли она, – говорит Доминик, – но я не смог придумать лучший способ сказать ей, как серьезно я облажался. Если она даст мне второй шанс, пускай я его и не заслуживаю, то я сделаю все, что смогу, чтобы искупить вину. А кроме того… я хочу, чтобы она знала, что я люблю ее. Я люблю ее еще с острова, а может быть, и раньше. И я безумно хочу сказать ей это лично.
Звучит другой знакомый голос – Марлен Харрисон-Йейтс.
– И если вы хотите сделать взнос по телефону, чтобы Доминик не потерял работу, а станция продолжила вещание, то звоните по номеру 206–555—8803. Вы также можете сделать взнос онлайн на сайте KPPR.org.
– Господи, – в который раз говорю я, позабыв остальные слова. Моя первая мысль – выключить эфир, отрезать его, все проигнорировать. Настоять на том, что он не может подольститься ко мне. На мгновение я закрываю глаза, пытаясь ухватиться за реальность. – Он по-прежнему на станции. По-прежнему работает на них. Все это… невероятно, но это нисколько не меняет того, что он согласился на работу после того, как меня, по сути, выкинули на улицу.
– Тебе не кажется, что стоит его выслушать? – спрашивает Рути.
Глубоко внутри я знаю, что она права. Если есть возможность все исправить между нами, я должна с ним поговорить.
– Он все еще в прямом эфире. Что мне делать?
– Отправиться на станцию и сказать ему, как сильно ты его любишь, – предлагает она. – Как вариант.
– Я не могу просто так заявиться на порог. Я ведь ушла, ты забыла? Они, по сути, вытурили меня. – Я беру телефон трясущимися руками. – Я… я позвоню. – Понятия не имею, что буду говорить, но это единственное разумное решение, которое мне подкидывает разжиженный мозг.
К этому моменту номер станции практически стал частью моей ДНК, хотя я никогда и не набирала его. И все же я настолько потрясена, что пропускаю цифру, набирая в первый раз.
– Тихоокеанское общественное радио, слушаю. Какой у вас комментарий? – спрашивает Изабель Фернандес, и я ощущаю бешеный прилив эмоций от звука ее голоса.
Во время кампаний слушатели обычно звонят, чтобы поделиться историями о станции и причинами, по которым они ее поддерживают. Не верится, что я сразу же пробилась на линию.
– Изабель, это Шай. Шай Голдстайн.
Если бы я могла слышать, как кто-то таращится на телефон, то так, наверное, звучало бы немое изумление Изабель.
– Шай? Постой, давай соединю. Это же просто потрясающе!
– Нет, подожди… – говорю я, но уже слишком поздно.
Как странно – слышать радио с ноутбука, а теперь – с телефона в ожидании того, как я окажусь в прямом эфире. Не могу поверить, что делаю это, что правда, блядь, делаю это.
– Кажется, у нас звонок на линии, – произносит Доминик у меня в ухе.
– Доминик. – Мой голос дрожит.
Рути и Тейтум перегибаются через стол, чтобы все слышать. Рути держит за руку меня, а Тейтум – Рути.
Молчание на линии. Я хочу упрекнуть его, сказать ему, как смертелен мертвый эфир.
– Шай? – Его голос тоже дрожит. – Не думал, что ты услышишь. То есть… надеялся, но думал, что ты избегаешь радио, так что… вау. Просто вау. – Я пытаюсь представить его в студии – как он ходит туда-сюда, пробегает ладонью по волосам, закатывает рукава. – Так приятно слышать твой голос.
Я чувствую, как мое лицо расплывается в ухмылке. Одного лишь его голоса недостаточно. Я должна увидеть его, увидеть немедленно.
– Оставайся на месте, – говорю я. – Я быстро.
– Подожди, – говорит он. – Подожди… Шай…
Рути и Тейтум смотрят на меня с открытыми ртами.
– Что происходит? – спрашивает Рути.