иль перспектива для него —
туманиста
иль – дымна.
•
И неужели впрямь годятся упования —
на цветики, на бирюзу планет,
на купол неба, с радугой сроднённый,
на приближение
к затерянным и затаённым
бесконечным далям,
меж тем как необдуманно и глупо
поэты, изощряясь, мир дробят,
собрав по осени багряные листы
и, гроздьями рябины заслоняясь,
встречают зиму тусклою
тоскою,
метели и морозы ненавидя,
расписывая их
из утеплённых ниш?
•
На том ли устоит предназначение?
•
Спеша надеть корону,
помышляй
об отречении!
•
На неоглядном,
диком,
переморенном жарою,
обездвиженном,
иссушенном
просторе
уже через мгновение
надежде,
завихрённой миражами,
суждено
являться
истомлённому и заблудившемуся
путнику —
холодной,
оскудевшею
и тщетной.
•
В трухлявой сыпи звуков и словес
томятся
лживые,
бесстыжистые
гимны —
и – нам, и —
нами над эпохами расставленным
воинственным царям,
услужливым сатрапам,
скоморохам,
палачам,
речистым аксакалам.
•
И надо ль сожалеть,
что цвет сирени,
как и мечты о счастье,
потускнеет
и станут горше росы и рассветы,
и сумерки времён
просветятся
мрачнее и корявей
в предвестиях, что землю
кто-то
опрокинет —
в штопор
и негероев рать
по ней взойдёт
на пьедесталы?
•
Потерь от зла и долгих мук
не возмещают
оглашением
даже сермяжной,
стопроцентной
правды.
•
Никчёмен вымысел, коль вдохновенье —
неисправно.
•
И мне достанется пускай – немногое, —
лишь из того,
что взять у всех смогу —
без поручительств
и уплаты пошлины: —
своею успокоюсь
простою долей, что склонялась книзу,
во глубь пород, где нет ни тьмы, ни света,
откуда не узнать о переменах,
молву с хулой не отличить от гадких прений,
не передать
восторгов бытием и ярких умилений
бесстрастным,
чуждым
и бесчувственным
богам,
не сосчитать
оставшихся невозмещёнными
обид,
укоров,
оскорблений,
не разглядеть дорог
в тугих извивах
и трелей не расслышать
соловьиных.
•
Уму, дерзнувшему не доверять святыням
и – никогда ни в чём
не изменять
себе и мировым основам,
я подаю теперь ладонь —
как демон истины,
немытой и суровой.
•
В рассеянных закатах