Оказалось, что в отсутствие местного люда в деревне находилась воинская часть, очевидно, в связи с провокациями японцев, которые могли ожидаться. Служивые и навели тут возможный лоск. Но в остальном дела обстояли скверно. Бо́льшая часть урожаев на колхозных полях и в огородах погибла как недостаточно ухоженная и не собранная во́время. Недостаточными были заготовки сена. Уже к концу осени появились признаки сильного истощения скотопоголовья. Зимой пало около трети колхозных животных. На своих дворах сельчане хотя и старались не допустить подобного, но также не особо успешно.
Голод накрыл село, да так, что люди стали болеть и пухнуть. В нашей семье с горечью вспоминали аналогичные обстоятельства, имевшие место в Малоро́ссии и заставившие покинуть её и переехать в новый край. Можно ли было предположить, что и здесь голод снова покажет себя в том же, трагичном виде.
С недостатком пропитания моя память сохранила одно событие, самое, пожалуй, горькое за всё военное время.
Колхоз и сельсовет добились в инстанциях помощи зерном и выдачи его дворам по совершенно небольшой мере. В хозяйстве же его какое-то время приберегали наравне с семенным запасом, предполагая, что если всё обойдётся, принятое в подмогу использовать весной, при слабой всхожести зерновых – для проведения повторного сева. Этот расчёт не оправдывался: голод брал своё.
Каким-то образом получилось так, что со склада поначалу отпускалось страждущим как раз из семенного фонда. А в практике того времени было обычным такое зерно протравливать ядовитым раствором, – дабы с гарантией уберечь его от расхищения. Последствия, в том числе для нашей семьи, были ужасными.
Я помню, что, после употребления испечённой на плите постной лепёшки, рвота и внутренняя боль настолько одолели меня, что я беспрерывно терял сознание и уже не мог подняться с постели. Так же плохо чувствовали другие члены семьи. В укромном месте мама, оказалось, держала горсти две собранных на колхозном поле бобов сои. Прожаренные бобы, если их тщательно разжёвывать и запивать кипятком, годились как лекарство при отравлениях, не ахти какое, но всё же дававшее некоторое облегчение. Каждый получил свою крохотную порцию бобов.
Тем и спаслись. Больше недели понадобилось, чтобы «отойти» от страшной напасти…
Со средним братом мы при возвращении из эвакуации провели тщательное обследование своей улицы и мест, где оставались следы пребывания военных. Особый интерес представляла территория за железнодорожным переездом, где одна из двух отходивших от него дорог шла вправо, повдоль леска́ с одной стороны и обширных полей – с другой.
Там, на небольшом холме, в зарослях кустарника, вблизи опушки, мы обнаружили совсем новенький дот, по-военному – долговременную огневую точку, с амбразурой, обращённой на уходившую вдаль дорогу. Это значило, что причина эвакуации из села существовала вовсе нешуточная и что предпринимались другие меры предупреждения возможных провокаций со стороны японцев.
Продолжая обследования, мы открыли и нечто не связанное впрямую с угрозой из-за реки Уссури, но также по-своему любопытное или даже опасное. Это был артиллерийский порох, имевший вид округлых тонких долек смугловатого прозрачного цвета высотой около сантиметра, легко и эффектно возгоравшихся, если их поджечь или бросить на горячую плиту.
Целые россыпи этого вещества находились на нашем огороде, в той его части неподалёку от избы, где одна из грядок, начинаясь от навозных куч вблизи скотного сарая, подходила к саду. Пахотный слой здесь почти на всю толщину состоял из конского навоза. Хотя он и истощался под влиянием дождей и при таянии снегов, но высокой урожайностью радовал постоянно – без добавления сюда накапливаемого у сарая навоза или перегноя. Данное обстоятельство заставило нас предположить, что, возможно, когда-то на участке размещалась конюшня, – иначе откуда бы взяться на нём специфичному удобрению да ещё и в таком изобилии?
Поиски с использованием щупа это подтвердили: в земле мы нашли истлевшие остатки дубовых свай, на которые укладывались венцы строения.
Конюшня указывала на статус его бывшего хозяина; он, видимо, состоял в зажиточных, каких при советской власти экспроприировали. А порох мог указывать на некую вооружённую акцию, когда не исключалось, что наряду с его использованием как простого подрывного средства тут находилась и пушка со снарядами…