— Ах, вот что означал этот стакан воды! — возмущается князь, вернувшись. — Вы моя кузина, а говорите с ним.
— Он мне друг детства, — парирует Мария, — а вы — только мимолетный франт!
В театре собираются все родственники, напротив сидит с женой дядя Александр Бабанин.
После театра ужинают в отдельной зале ресторана: Башкирцевы, Константин, Поль и Мария, Александр Бабанин с женой Надин, кузены князь Мишель Эристов и Паша Горпитченко, а также Гриц Милорадович, не сводящий с нее восторженного взора. Мишель открывает одну за другой бутылки шампанского и неизменно наливает в бокал Марии последнюю каплю. Когда пили за здоровье Марии, руки тети Нади и дяди Александра, супругов, скрестились при чоканье с руками Грица и Муси, молодых людей, что по примете предвещало их скорую свадьбу.
Своими манерами, нарядами и веселым нравом Мария все больше и больше покоряет сердце своего отца. Она и не скрывает, что ей это необходимо, ведь в ее планах увести отца за границу, помирить с матерью, восстановить полноценную семью. Не зря же она привезла в эту глушь тридцать платьев от лучших парижских портных.
«Отца можно победить, действуя на его тщеславие». (Запись от 23 августа 1876 года.)
Она понимает, что в Полтаве ее отец — царь, но какое плачевное царство! В самой Полтаве безлюдно, как в Помпее. Отец оправдывается, что после ярмарки не встретишь в городе и собаки. Они заходят в магазин, где собираются все полтавские франты, но и там — никого. В городском саду тоже никого. А те, кто есть вокруг нее, кто составляет ее свиту — гиппопотамы, полтавские гиппопотамы.
Потихоньку она заводит с отцом разговоры о полтавском обществе:
— Проводить жизнь за картами… Разоряться в глуши провинции на шампанское в трактирах! Погрязнуть, заплесневеть!.. Что бы ни было, всегда следует быть в хорошем обществе.
Отец понимает, куда она клонит, и в свою очередь интересуется у нее, сколько может стоить дом в Ницце, где бы можно было устраивать празднества и балы. Он тоже понимает, что дочери на выданье нужна полноценная семья и прежде всего покровительство отца. Если бы он поехал туда, то их положение в корне изменилось бы.
Это именно то, что Муся хотела от него услышать. Она знает, что могла напеть отцу родная сестра, ее тетка, мадам Тютчева, которая тоже почти постоянно проживает в Ницце, но родственников принципиально не принимает.
Ее отцу сорок пять лет, он молодо выглядит и она, шутя, предлагает ему быть младшей сестрой и звать его Константином. Отцу это льстит, тем более что до сих пор он вращается в кругу полтавской золотой молодежи.
Муся гордится, что отец все делает ради нее:
«Для человека сорока пяти лет, имеющего такой характер, он сделал серьезный шаг, выставив любовницу, с которой жил три года, из-за девочки, которую почти не знал». (Неизданное, 9 сентября 1876 года.)
Постепенно между отцом и дочерью налаживаются доверительные отношения. Она счастлива, что у нее, наконец, есть «настоящий отец, как в книгах». Дочь хочет поехать навестить свою старую знакомую госпожу Милорадович, мать Грица, но отец противится этому, потому что m-me Милорадович может подумать, что Муся имеет виды на Грица. Мария соглашается с ним, что для нее вообще в редкость. Она успокаивает его, что не собирается замуж за Милорадовича, как бы этого ни хотела ее мать.
— Напрасно твоя maman считает его прекрасной партией, Милорадович — только животное, нагруженное деньгами.
Соглашаясь с ним относительно Милорадовича, она в свою очередь при каждом удобном случае оттачивает стрелы своего красноречия на родной тетке, его сестре, мадам Тютчевой, как на главном своем враге и враге всей ее семьи. Отец, в конце концов, принимает ее сторону, что для нее принципиально:
«Я не стеснялась относительно его сестры Т.; я даже сказала отцу, что он находится под ее влиянием, и что поэтому я не могу на него рассчитывать.
— Я! — вскричал он, — о нет! Я люблю ее меньше других сестер. Будь покойна, увидев тебя здесь, она будет льстить тебе, как собака, и ты увидишь ее у своих ног». (Запись от 2 сентября 1876 года.)
«Если я не одержала других побед, то одержала победу над отцом: он говорит, он ищет моего одобрения, слушает меня со вниманием, позволяет мне говорить все что угодно о своей сестре Т. и соглашается со мной». (Запись от 7 сентября 1876 года.)