— Какую записку?
— Предсмертную. — Он положил руку мне на плечо. — И приглядывайте за лестницей — я видел парочку у билетной будки — похоже было, что они готовятся последовать за нами, сюда.
— Что мне писать?
— Вы читали Дело. Вот и решите.
Он подошел к женщине осторожно, чтобы никак себя не выдать. Не стоило труда: она полностью сосредоточилась перед прыжком и не видела ничего, кроме себя-падающей. Она осторожно устроилась на нижней кромке парапета между зубцами и замерла на миг, слегка покачиваясь. Юбка хлопала флагом, а женщина кренилась вперед-назад, то подаваясь за край, то отшатываясь к безопасности. Отняла пальцы от стены, выпрямилась и раскинула руки.
Я отвернулся.
Я вновь соскальзывал.
Руки сорвались с оконной рамы, и я начал скользить. Рванулся к ручке, но пальцы лишь без толку царапали засаленную краску. Тысячу мгновений, уместившихся в ту единственную первую секунду, я верил, что могу остановиться, но мое тело скользило по крыше вниз все быстрее, по серому шиферу, крутой уклон ускорял падение, ветер и дождь хлестали по лицу. Я хлопал руками и ногами по мокрой черепице, надеясь уцепиться за что-нибудь, пытаясь замедлить скольжение.
Я испустил долгий громкий вопль ужаса.
Она стояла на парапете, готовая к полету, Смерть молча ждал у нее за спиной.
Что мне писать?
Все, что я прочитал и запомнил в ее деле? Будоражащий позыв к самоуничтожению, презрение к себе, ужас? Я знал о каждом ударе, какой она пережила, о каждом поцелуе, каждом рукопожатии, каждом прикосновении. Всплывали случайные картинки: ее первый любовник предложил еще одну партию в «Скрэббл», а она хотела, чтобы он поговорил, хотела поговорить с ним, а он лишь играл в игры, и ей приходилось в них играть, и позволять собою помыкать, и следовать его советам, потому что она страшилась потерять его, и если б она его потеряла, змеиная ненависть, кишевшая у нее в животе, уничтожила бы ее, но она уже тогда понимала, что он — не тот самый; ей было пятнадцать, когда она бросилась под машину и сказала потом, что нечаянно (но знала, что огни позвали ее к себе), и машина толкнула ее слегка, отбросила в сторону, никакой боли она не почувствовала, но, очнувшись, увидела, сколько на нее смотрит людей, и устыдилась, и оплакала себя; они смеялись над ней, когда она не могла взобраться по канату, слишком слабые у нее бестолковые руки, не держат, ни сноровки, ни умения, и тренер кричал на нее, думая, что это ее подтолкнет вверх, а оно лишь сильнее тянуло ее к полу.
Колокол прозвонил четверть часа.
Ей никогда не было уютно в живых. Жизнь, как ей казалось, случается с нею против ее воли. Она не просила рождаться.
Зато могла выбрать, когда умереть.
Мои мысли отвлекло эхо шагов.
Я прислушался. Шаги и голоса возносились по лестнице. Я глянул на Смерть. Он все еще стоял позади женщины, а та раскачивалась, словно собиралась потерять сознание. От небольшой толпы внизу донесся ропот внимания. Люди, поднимавшиеся по лестнице, отвлекут ее, спасут от себя самой. И часть меня желала этого — но распоряжения мне выдали четкие. Я попытался привлечь внимание Смерти, зашипев. Никакого отклика. Я тихонько свистнул — так, чтобы мой свист скрыло звуком ветра. Смерть вполне уподобился горгулье. Я подобрал маленький камешек и прицелился ему в спину. Камешек улетел за парапет.
Кто-то в толпе крикнул:
— Не надо.
Голоса на лестнице сделались громче.
Женщина медлила.
А я стоял на балконе, смотревшем на безлюдную мощеную площадь. Узкий балкон, с низкой стенкой из желтого котсуолдского камня. Тонкий слой бетона, а за ним — семьдесят футов до земли.
Женщина стояла рядом, глядя на уличные огни в отдалении. Ей было столько же, сколько мне. Я давно ее знал, но, прежде чем спросить, она помедлила. Я знал, что она боялась ответа.
— Нашел что-нибудь?
— Достаточно, — сказал я.
Она отвернулась.
— Я… разочарована. Но спасибо.
Я пожал плечами.
— Поэтому я здесь.
Она горько рассмеялась и ушла внутрь.
Начался дождь.
Раздался краткий, громкий вопль ужаса и, эхом, крики снизу. Я глянул за парапет и увидел, как толпа устремляется к южной стене башни.
Женщина исчезла.
— Я уж думал, она вовсе не спрыгнет, — угрюмо сказал Смерть. Я неохотно приковылял к тому месту, где он стоял, и посмотрел за край. Женщина ударилась о мостовую головой. Тело ее раскинулось, как морская звезда на дне. Череп раскололся.