— Мило здесь, правда? — прострекотала она.
Я сдал назад и окинул взглядом водопад — вниз вдоль горной стенки, где каскад превращался в стремнину, а стремнина далее — в реку. Вода пробивала себе путь по ущельям, мягко бежала по долинам и наконец лениво извивалась по травянистой равнине, на которой мы стояли. Стаи ярких цветных рыбок плавали в чистых глубинах, снуя туда и сюда, словно подчиняясь неслышным веленьям. Все они разом повели рыбьими глазами на меня и захлопали плавниками в полном согласии.
— Рады, что ты справился! — забулькали они.
Я не знал, куда еще смотреть. Всюду были эти созданья, всех форм и размеров, и все желали представиться. Но хотя бы блуждавшие трупы готовы были мной пренебречь… Все, кроме одного, который на моих глазах легко бежал к нам через поле. На нем была ярко-желтая рубашка и шейный платок в турецких огурцах, кремовые штаны и желтые же туфли. Он перескочил реку, заскакал вверх по склону и крепко пожал всем нам руки.
— Привет, как вы? — спросил он. — Мило здесь, правда? Рад, что вы справились!
Копна седых волос, зачесанных на лысевшую бурую макушку. Губы, как у земноводного, нос картошкой, глаза маньяка.
— У меня три трупца, готовых к Воссоединению, — сухо произнес Глад.
— Разумеется! — воскликнул местный, а затем продолжил вещать мертвецам: — Недолго осталось. Небось ждете не дождетесь. Воссоединение совершенно чудесно, гарантирую, ничего подобного вам испытывать не приходилось. И у нас для вас милейшие комнаты. — Он с бешеным воодушевлением хлопнул в ладоши и извлек из кармана штанов считыватель штрих-кодов. — Так, поскольку я здесь Страж, мне нужно уточнить пару мелочей — если вас не затруднит…
Он учтиво поклонился спесивому трупу и осмотрел его бляху, возбужденно бормоча и одобрительно кивая. Следом подошел к мускулистому — и тут лицо Стража озарилось восторгом.
— Аттила? Ждал вас много лет! Где же вы были?
— Задержался, — ответил мертвец. — Сам знаешь, как это.
— Само собой… Как прочие гунны?
— В основном умерли.
— Какая жалость.
Аттила пожал плечами.
— Так все устроено.
— И все равно жалко. Они были среди наших лучших поставщиков.
Он похлопал мертвеца по плечу и приблизился к следующему — к женщине с изуродованным лицом. Отсканировал ее, покачал головой, попробовал еще раз. Все еще не удовлетворившись, попробовал в третий раз. Нахмурился.
— Ох ты, — сказал он и поцокал языком. — Ох ты, ну нет… Нет-нет-нет.
— Что такое? — спросил Глад.
— У этого трупца категорически не тот номер. У нее девятизначный, а нам полагаются только семизначные. Это тяжкое нарушение протокола.
— У вас тут навалом места. Можно же закрыть глаза на ошибку?
— Разумеется, нет! И во что это выльется? У нас тут попрут волны иммигрантов из Центрального и Нижнего хранилищ, до смерти желающих сюда попасть. И что об этом скажут Девять чинов?
— С ней не будет хлопот. Она встроится.
— Нет. Правила есть правила. Вам придется забрать ее с собой.
— Может она хотя бы побыть здесь, пока мы не приведем следующих?
Страж покачал головой.
— Сажайте ее в лифт.
Глад вздохнул и тронул пальцами-палочками руку исполосованной женщины.
— Простите. Вам сегодня придется вернуться в Агентство.
— Не беда. Мне там нравится. Со мной там никто не разговаривает.
Он проводил ее к лифту — к паре толстых металлических дверей, очевидно, висевших в воздухе. При их приближении они открылись и явили сияющую кабину. Глад сказал трупу пару слов, я не расслышал, после чего ввел ее внутрь. Двери закрылись, Глад неспешно вернулся.
— Ладно, — сказал он. — Двое на Воссоединение.
— Вашему ходячему придется остаться здесь, — заявил Страж. Затем — мне: — Ничего личного. Инструкция 842а постановляет, что все полуживцы обязаны ждать за Внешним периметром. Прошу вас не пытаться нарушить это правило. За непослушание у нас суровейшие кары. — Он благостно улыбнулся.
— Куда вы? — спросил я.
Он указал на зеленый холм вдали, с огороженным садом на вершине. Поначалу я не обратил на него внимания как на непримечательный, а теперь разглядел пристальнее. Единственный зримый вход — кованые железные ворота, жемчужно-белые, с несколькими пятнышками ржи и мелкими огрехами покраски. Сама стена была футов пятьдесят в высоту, из красновато-бурого кирпича, казавшегося очень старым и побитым погодой. В цементе виднелись сотни трещин, в одной полз черный жучок. Он осознал мое внимание, повернул ко мне дружелюбные усики и распахнул мандибулы, но я отвел взгляд прежде, чем он успел заговорить. Уставился в просветы в воротах. Увиденное поразило меня.