— А почему его не воскресили?
— Без толку, — отозвался он. — Категория 72: Сотрудник Агентства, прекращенный в период действия трудового соглашения. Возобновление найма неприемлемо ни при каких обстоятельствах. Очередной каприз Шефа. Да и вообще, — добавил он с улыбкой, — его бляху не нашли.
— И?
Он хмыкнул.
— Потерял бляху — потерял карьеру.
Мы на миг умолкли. Я пробежал своими семью пальцами по клавишам пишмашинки, печатая вопрос, который далее задал:
— Как он умер?
Дебош глянул в угол, где жалко нахохлился раненый кактус.
— Толком никто не знает. Ему нравилось гулять воскресными утрами, до того как все проснутся. Пытался растрясти тесто на талии. — Он хохотнул. — Мы нашли его на Портовом лугу. Мерзкое зрелище… Да он и до этого не очень-то видный был. Низенький, коренастый, жирный, нос крючком, глазки красные, губки тонкие, к тому же волосы на лысину зачесывал… Мы соседями были — верхняя койка была его, но он мне никогда не нравился. Он такой… не амбициозный. — Дебош погрузился в кресло поглубже. — Работа его должна была достаться мне. Я на это рассчитывал. Но у Смерти нашлись другие планы. Последние полтора месяца он нанимал один дрянной труп за другим. — Он вскинул руку. — Без обид.
Я пожал плечами.
— Не уверен, что задержусь тут надолго.
Он дернул за рычаг, поднял спинку кресла вверх и уставился на меня.
— В смысле, — промямлил я, — не уверен, что у меня все получается, как надо. Никто ничего не говорил, но удивлюсь, если не окажусь до понедельника опять в гробу.
Он кивнул.
— Если в Хранилище не попадете сначала.
Я лежал на кровати, пялился в деревянные планки над собой и размышлял о своем будущем. Дебош валялся на верхней койке и читал «Прекращение от А до Я» при свете фонарика.
— Знаете, — начал он невинно, — если вас беспокоит, что произойдет в воскресенье, — а я не хочу сказать, что это вас беспокоит, — у меня, вероятно, есть решение.
Я прикинул, стоит ли отвечать, подозревая некую ловушку. Но по правде сказать, выбора у меня не было, и я попытался отозваться невозмутимо:
— Угу.
— У меня есть ключи от всех комнат в этом здании, и я знаю примерно все, что происходит.
— Угу.
— И, если мне что-то нужно, я это добываю.
— Угу.
— И дело вот в чем: я, так уж вышло, знаю кое-что, если вы хотите — и я не говорю, что вы хотите, — иметь дополнительный выбор. — Он примолк, спрыгнул с кровати, включил свет и пошел к столу у окна. — Вообще-то…
Раздался одиночный очень сильный стук в дверь.
— Кто там? — спросил Дебош.
— Раздор. Кто, к черту, еще?
— Заходи.
Дверь свирепо затрясли.
— Она, драть ее, заперта.
Дебош поцокал языком, добрался до двери и повернул ключ. Раздор вошел — и смотрелся он крупнее, краснее и волосатее прежнего.
— ‘баные дурацкие правила. — Он пнул дверной косяк, после чего шлепнул своего помощника по спине. — Одевайся. Вывезу тебя прогуляться.
Они ушли, а я остался лежать на койке и размышлять над тем, что сказал Дебош. Но недолго. Первое, чему учишься как сыщик, — не придавать чересчур много значения тому, что желает напеть тебе в уши кто угодно вокруг. Однако его предупреждение все равно сосредоточило мой ум на том, приемлемый ли это выход для меня в воскресенье или нет — быть разорванным на части машиной.
Я быстро переработал эту мысль — не головой, а нутром.
И нутро сказало: «Нет».
ПЯТНИЦА
Смерть от диких животных
Когда я проснулся, кровь с моих туфель исчезла. Кто-то вошел ночью в комнату, забрал обувь, тщательно ее вычистил и вернул до наступления утра.
Меня разбудил Дебош: он тяжко и натужно колотил по пишмашинке. Сказал, что пишет оскорбительное письмо женщине, чей ресторан он вчера вечером попытался разнести. После того как он перевернул с полдесятка столиков, его вышвырнули вон.
— А где Раздор был? — спросил я сонно.
— Крушил заведение по соседству, — ответил он.
Дебош сказал, что догонит меня, как только допишет письмо. Когда я выходил, он добавил, что Раздор сейчас топчется на Складе, ищет оборудование, а Мор анализирует в Лаборатории образцы блевотины в режиме реального времени, и потому за завтраком ни того, ни другого не предвидится. Я поблагодарил его и закрыл дверь.