Есть очевидная связь… эта родинка на запястье. Пол задышал ровнее, и сей же час почувствовал знакомое тепло и биение крови.
Что конкретно мне сейчас нужно? Безопасно выбраться отсюда… безопасное убежище – вот что, решил он. Способность видеть, куда иду, и ни на что не натыкаться в темноте.
Он попытался как-то это… приказать. Сила внутри шевельнулась, и в следующий миг он отчетливо различил пятно в форме дракона у себя на руке, несмотря на кромешную лесную тьму. Оно словно бы двигалось, разгоралось – а потом соскользнуло с кожи и повисло в воздухе перед глазами, слабо и переливчато мерцая.
Дальше дракончик поплыл куда-то влево, тускло, но уверенно освещая округу, и Пол послушно двинулся за ним.
Он утратил всякое ощущение времени. Кругом расстилался бесконечный ночной лес. Дважды юноша делал привалы – он устал до чрезвычайности – и недолго отдыхал; во второй раз – на берегу ручья, из которого от души напился.
Из этой первой ночи своего бегства он почти ничего не запомнил – никаких особых деталей; вот разве что в какой-то момент оказалось, что он идет вверх по склону холма… а потом сквозь лиственный свод над головой начал сочиться зябкий свет раннего утра.
Тут усталость окончательно взяла над ним верх – все прошедшее с концерта время как будто бухнулось разом на плечи, – и он начал невольно оглядываться по сторонам, ища, где бы прикорнуть. Понятливый дракон-светлячок сразу же свернул направо и поплыл вниз по пологой дуге – кажется, в первый раз за много часов.
Через лабиринт валунов он привел Пола в маленькую, защищенную со всех сторон скалами лощинку и там завис в неподвижности. Пол согласился со знамением и бросился на траву. Откуда-то неподалеку доносился шум бегущей воды и веяло холодной свежестью.
Заснул он почти мгновенно.
А проснулся, кажется, уже за полдень.
Призрачный проводник исчез. У Дэна болело во многих местах, и он был зверски голоден.
Однако первым делом он вынул гитару из чехла и внимательно изучил на предмет повреждений. Повреждений не было: инструмент прошел через ночные ордалии невредимым. Дальше он отправился искать воду и нашел ее – крошечную речушку в сотне метров в сторону от скал, – вымылся целиком и промыл полученные раны. Ручей оказался слишком студеный, и долго в нем прохлаждаться Дэн не стал. Солнце уже стремительно катилось к горизонту – можно было продолжать путешествие в относительной безопасности.
Продолжать? Путешествие?
И с какой же цифры его бегство вдруг превратилось в путешествие? В этом Дэн (или Пол?) уверен не был – возможно, это случилось, пока он спал. Видимо, мерцающий дракончик не только увел его от разгневанных селян: теперь Пол (или Дэн?) чувствовал (интуитивно, разумеется; никакой логики в этом не было), что впереди его ждет какая-то совершенно определенная цель: к ней-то блуждающий огонек его и влек. Ну, что ж, значит, продолжим путь… только вот сначала не худо бы отыскать какой-нибудь еды.
Он повторил процедуру вызова проводника, и тот явился снова – побледнее при свете дня, пожалуй, но достаточно различимый, чтобы следовать за ним без помех. Интересно, думал Пол, а другие люди его видеть могут?
Какое-то время они так и шли вниз по склону, а вскоре после заката неожиданно для себя очутились в большущем фруктовом саду. Там юноша основательно набил брюхо, а заодно и карманы, и всякие укромные уголки в гитарном кейсе.
После этого дорога пошла вверх.
Где-то к середине ночи деревья измельчали: оглядевшись при лунном свете, путник подумал, что, будь сейчас день, отсюда было бы видно далеко-далеко.
Вскоре тропа забрала круто вверх; он успел разглядеть впереди какое-то огромное здание на вершине утеса – неосвещенное и вроде бы частично в руинах, – однако в тот же миг внутри у него словно что-то повернулось. Дракончик тоже это почувствовал и почти бегом погнал его вперед.
Пол, впрочем, и не противился. В груди росло странное возбуждение, а с ним и необъяснимое чувство, что там его ждет безопасность – и крыша над головой, и тепло, и еда! – и вдобавок что-то еще… непонятное, неопределимое… и важнее всего остального.
Он переложил гитару в другую руку, расправил плечи и решительно наплевал на ноющую боль в ногах. И когда с вершины налетел холодный ветер, он даже не пожалел об оставленной в деревне куртке.
На самом деле он бы с удовольствием побродил по разрушенным залам, любуясь живописным запустением, но огонек настойчиво звал вперед – вдоль по длинному коридору и… ба! не иначе как в буфетную. Кругом была еда – много еды на полках и в шкафах, и она выглядела совершенно свежей, будто ее только что туда поставили. Он попытался немедленно сцапать каравай хлеба и жутко удивился: его руку остановила незримая преграда.