Глаза перенастроились в более нормальный режим – его что-то отвлекло, и он тут же понял что.
Подняв фонарь повыше, он прочел на камне надпись:
ПРОХОДИ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК.
ЗДЕСЬ ПОКОЯТСЯ УЖАСЫ РОНДОВАЛЯ.
Пол хихикнул. Ужасы – это хорошо, подумал он. Нам не помешает немного… мускулов в этом приветливом мире.
И вообще-то теперь это мои ужасы! Так что вперед!
Он поставил фонарь на землю и сосредоточился обратно на цветной оплетке.
Это совсем как подарок разворачивать, промелькнуло у него в голове… Очень особенный такой, редкий подарок.
И он протянул вперед обе руки.
Пальцы нащупали переплетения силы и сами собою задвигались, распутывая их, отпирая замки. Едва слышное призрачное бормотанье вернулось, нарастая, накатывая, набирая мощи, пока слова не хлынули ему в голову, не прыгнули на язык; и он выдернул руки из мешанины лент и отступил на три шага, выкрикнув во весь голос:
– Кватад! Меларт! Дейстард!
Глыба содрогнулась до основания и развалилась, обломки смело куда-то в лежащую впереди тьму. Кажется, такое заклинание куда труднее наложить, чем снять. Такую силищу еще надо откуда-то взять, пригнать откуда-то и связать… Его же усилия свелись, скажем так, к определению способа, как половчее выдернуть пробку из ванны.
Последовавший за тем грохот звучал так долго, катаясь эхом и эхом эха по всему замку, вверху и внизу, что Пол невольно задумался, каких же размеров должны быть лежащие за камнем пещеры?
Он поднял с земли фонарь, прикрыл рукавом все, чем люди дышат, и, сощурившись, стал ждать, пока стихнет треск барабанящей о породу щебенки. Потом осторожно двинулся вперед, перелезая через останки расколовшегося на части монолита.
Он очутился в обширном подземном зале.
Фонаря решительно не хватало, чтобы как следует оценить размеры или содержимое подземелья, но тут новый интересный режим зрения засек какое-то невероятное скопление светящихся лент, больше похожее на перепутанный клубок разноцветных резинок диаметром больше человеческого роста.
Клубок мирно покоился на полу слева. Отдельные нити выходили из него и тянулись во всех направлениях. Бог ты мой, да на создание каждого такого заклинания наверняка ушли столетия! А ведь потом еще нужно связать их друг с другом в этом общем центре, который… Стоп, нет. Подобные вещи делаются не так, а совсем даже наоборот… Систему он пока не понимал, зато, кажется, догадался, как ее разрушить.
Озарения – дело такое! Перед его новыми умениями клубку не устоять – не устояла же дверь!
Правда, возникает другой вопрос: сможет ли он совладать с тем, что освободит? Какой-то добрый человек потратил уйму времени и сил, собирая этот… механизм. Не мешало бы хоть оглядеться по сторонам, прежде чем кидаться его кромсать.
Он поднял фонарь повыше.
И, пожалуй что, правильно сделал.
Драконы.
Драконы, драконы и еще драконы… Акры драконов и прочих фантастических тварей простирались вокруг, докуда хватало слабого фонарного света и гораздо дальше. Одновременно он увидел их и на другом плане: к каждому тянулась одна из нитей головного заклятия.
Отлично.
И что мы, интересно, скажем дракону?
Как их вообще контролируют?
Да, разбудить хотя бы один такой дремлющий ужас…
Который наверняка к тому же проснется голодным!
Пол начал тихо пятиться назад.
Так, быстро, но с достоинством выбираемся отсюда и забудем поскорее эту часть семейного наследия. В прошлом род Рондовалей, видать, выводил парней покрепче.
Уже отворачиваясь, он вдруг заметил одно зеленое волоконце, не похожее на остальные: цвет у него был потемнее, а размер – потолще.
Прямо-таки раза в два толще прочих! И к чему, интересно, оно привязано с другого конца?
Все зазеркальные края, о которых он в жизни читал или вызывал к жизни в песне, все фантазийные миры, которые он ваял сам или по которым странствовал в детских снах, вдруг взмыли и распахнулись перед ним, и в следующий миг Пол Детсон уже твердо знал, что не покинет этого места, не разузнав сначала, к какому сокровищу тянутся эти могучие чары.
И он действительно пошел вдоль зеленой ленты, лавируя меж спящих исполинов и отвращая время от времени не только лишь стопы свои, но и очи – от увиденного.
В какой-то момент он, не сдержавшись, протянул руку и погладил полыхающую ленту, и тотчас же у него в голове гулким хрустальным колокольчиком прозвучало два слова: «Лунный Птах», – и растаяло дальним эхом, и он уже знал, что это имя создания, к которому ведет его нить.