– …просто такое иногда случается, – невозмутимо продолжила Глория, покидая комнату.
Майкл тяжело вздохнул и пошел закрывать окно и собирать вещи.
Когда он вернулся наконец к своей машине, та работала как ни в чем не бывало. Майкл наградил ее таким взглядом, после которого ей, по идее, оставалось только провалиться сквозь землю со стыда.
То, чего он не мог понять, Майкл не любил.
Эти… волновые явления, которые малец порождал вокруг себя, – надо полагать, от расстройства они только усиливаются? С помощью всяких приборов он уже не раз пытался засечь происходящее, зафиксировать, описать… Все было напрасно. Потому что сами устройства в свою очередь…
– Ну вот, – сказала Глория, входя обратно. – Ты своего добился. Ребенок плачет, кругом разруха. Если бы ты был с ним помягче, когда все только начинается, до такого бы не доходило. Мне вот как-то удается отвращать катастрофы – достаточно вовремя погладить, сказать доброе слово…
– Во-первых, – перебил ее Майкл, – я не уверен, что какие-то паранормальные явления вообще имеют место. А, во-вторых, они всегда имеют его так внезапно!
Глория расхохоталась. Он тоже.
– В общем, – подытожил он, – я, правда что, пойду и поговорю с ним. Да знаю я, знаю – это все не его вина. Не хочу, чтобы малец огорчался.
Он уже двинулся было к дверям, но задумался.
– И все-таки интересно… – сказал Майкл.
– Да. Я знаю.
– Уверен, у нашего сына не было этой забавной родинки на руке.
– Только не начинай заново, умоляю. Тебя опять зациклит.
– Да, ты права.
Шагая по коридору в сторону Дэновой комнаты, он услышал тихое треньканье гитарных струн. Вот аккорд в ре, вот в соль… Просто поразительно, с какой скоростью шестилетний ребенок освоил специальный, уменьшенного размера инструмент. Но и странно! В семье до сих пор никто не выказывал ни малейшего признака музыкальных способностей.
Он негромко постучал.
Гитара смолкла.
– Да?
– Можно, я войду?
– Угу.
Майкл толкнул дверь. Дэн валялся на одеяле. Гитары нигде видно не было – наверное, под кровать спрятал.
– Это было реально здорово. Что ты играл?
– Так, какие-то звуки. Не знаю.
– А почему перестал?
– Тебе же не нравится.
– Никогда такого не говорил!
– Так я тебе говорю. Видно же.
Майкл сел рядышком и положил сыну ладонь на плечо.
– Ну, значит, ты ошибаешься. У всякого человека есть то, чем ему нравится заниматься. У меня это работа, – он помолчал и, наконец, выдал: – Ты меня напугал, Дэн. Понятия не имею, как так получается, что машина с ума сходит, стоит только тебе появиться в комнате… – а то, чего я не понимаю, меня иногда пугает. Но я на тебя в самом деле совсем не сержусь – просто так кажется, если меня выбить из колеи.
Мальчик перевернулся на бок и посмотрел ему в глаза. Потом слабо улыбнулся.
– Может, сыграешь мне что-нибудь? Я был бы рад послушать.
– В другой раз.
Майкл оглядел комнату. Большущая полка книжек с картинками, конструктор лежит, так и не распакованный… Мальчик тем временем принялся чесать запястье.
– Ты что, руку поранил?
– Угу. Ее просто дергает… родинку… иногда.
– И часто?
– Всякий раз, как… такое случается.
Он неопределенно махнул рукой в сторону входной двери – и внешнего мира в целом.
– Уже почти прошло.
Майкл взял сына за руку и в который раз внимательно изучил темный силуэт дракона на внутренней стороне запястья.
– Доктор сказал, беспокоиться тут не о чем – ни во что плохое она никогда не превратится.
– Да все уже нормально!
Майкл еще некоторое время поглазел на пятно, потом пожал легонько руку и мягко положил на одеяло.
– Может, хочешь чего-нибудь, Дэн? – спросил он с улыбкой.
– Не-а. Ну… книг еще на самом деле.
Майкл засмеялся.
– Тебе только этого и надо, да? Хорошо, заедем попозже в книжный и поглядим, что у них есть.
Тут уж и Дэн улыбнулся.
– Спасибо, па.
Майкл стукнул его легонько в плечо кулаком и встал.
– …и да, я буду держаться подальше от твоего кабинета.
Уже в коридоре Майкл услышал, как в комнате сына быстро и тихо забренчали струны.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, он сделал лошадку.
Высотой в две ладони и движущуюся: внутри у нее был часовой механизм на пружине. После работы он оставался в кузне сверхурочно и ковал себе детали, а потом подолгу сидел в сарае, который выстроил сам за родительским домом, отмеряя, подпиливая и полируя шестеренки. И вот уже коняшка скакала по полу сарая на радость ему и всей честной компании, состоявшей из одного человека, девятилетней соседской дочки по имени Нора Вейл.
Нора захлопала в ладошки, а лошадь повернула механическую головку и чуть ли не лукаво на них посмотрела.